И Изабелле вдруг пришла безумная идея научиться фехтовать.
– Мое имя Мария де Шеврез, я подруга ее величества и здесь я для того, чтобы сделать вам одно предложение от ее имени.
– Все что угодно королеве! – Изабелла сделала восторженный голос, а про себя добавила, – «если это не противоречит моим убеждениям».
– Вот и славно! Приходите сегодня ближе к вечеру, мы все обсудим. И не беспокойтесь о монастырском уставе с отходом ко сну, я обо всем договорюсь с настоятельницей.
Мария подошла и поцеловала Белль в щеку, и улыбнувшись сказала:
– Надеюсь, мы будем друзьями.
– Надеюсь, мы будем полезны друг другу.
– Гасконцы, – заключила де Шеврез и рассмеялась.
Вечером того же дня Изабелла вернулась в гостевой дом, как они и договорились с приезжей. Дверь была приоткрыта, и девушка тихо вошла и услышала голоса, принадлежащие Марии и какому-то мужчине:
– До этого еще целая вечность, – страстно прошептал мужчина. – Прошу задаток.
– Не слишком ли это неосторожно? –со смехом спросила Мария.
– Любить тебя и осторожничать, однако…
Он не договорив, заключил женщину в объятия.
Изабелла выглянула из-за парчовой занавески. Зрелище, представшее глазам девушки, перевернуло все ее представления о физической близости. Монахини с их монастырскими забавами подобную усладу называли сладострастием, а старые приверженки цистерцианства – постыднейшим из проявлений природы человеческой, порождением сатаны. Но Изабелле увиденное очень понравилось. Она вышла на воздух, чтобы успокоить голову и бешено бьющееся сердце. Недалеко от домика она увидела привязанную лошадь, а через полчаса и хозяина. Красивый, даже по-женски смазливый мужчина лет тридцати в голубом плаще королевских мушкетеров, проворно оседлав коня, скрылся по дороге по направлению в Париж.
Изабелла вернулась и, постучав, зашла в дом. Ее взгляд скользнул по перевернутой вверх дном постели, казалось, что она еще хранила следы тел и запах любви, но ни один мускул на лице девушки не показал, что она стала свидетельницей плотских забав де Шеврез…
9
Диего Альварес вышел к завтраку, словно он у себя дома. На нем была развязанная на груди блуза с кружевным воротником и сравнительно узкие панталоны до колена, оголяющие его волосатые ноги.
– А если бы вернулся отец? – в голосе Изабеллы был сарказм.
– То сразу бы решилась твоя проблема с постригом, – язвительным тоном ответил ей Диего, – кстати, что ты решила? – испанец моментально стал серьезен.
– Не хочу пока об этом думать, еще время есть. Только не представляю, зачем испанские родственники настаивают на этом.
– Монахине легче пересекать границу во время войны, – предположил Диего.
Изабелла пристально смотрела на возлюбленного:
– Ты хочешь сказать, что я должна буду быть