Сам же заведующий лабораторией принялся колдовать под вытяжкой, вываривая кусок темной древесины в растворе, фонящем магией. Время от времени он сверялся с часами и добавлял по капле жидкость из темного пузатого флакончика, больше похожего на бутылку с коньяком, чем на химическую посуду, что особенно усугублялось закручивающейся крышкой. Но был бы там коньяк, Филипп Георгиевич наверняка вливал бы его не только в зелье, но и в себя, да и в воздухе витал бы не этот странный запах, в котором я улавливала отдельные нотки, но, кроме сандала, мне ни одна не была знакома.
Ближе к обеду Филипп Георгиевич затушил спиртовку, отставил посудину с деревяшкой, пошебуршал немного бумагами, потом снял рабочий халат и набросил пальто с небольшим каракулевым воротником, явно собираясь уходить.
– Филипп Георгиевич, – спохватилась я, поняв, что меня сейчас оставят в одиночестве, – какие будут указания?
– Да какие указания? – чуть раздраженно буркнул он. – Закончите с заготовками и, если никто больше не подойдет, закройте дверь и сдайте ключ. Ключ – вон он.
Он указал на гвоздик около двери, на котором и в самом деле болтался затейливый ключ, и взялся за ручку.
– Но мне всего пару штук осталось доделать, – опять остановила я его. – А рабочий день еще не закончен, я могу сделать что-то еще.
– Что-то еще, что-то еще, – проворчал Филипп Георгиевич. – Книжки вон почитайте, если так не хотите раньше времени уходить. У нас большая тематическая библиотека. Вам будет полезно, если вы действительно собираетесь стать целителем.
– Действительно собираюсь, – подтвердила я. – Значит, вы даете разрешение брать любые книги из лабораторной библиотеки?
– Брать – даю, выносить – нет, – коротко ответил Филипп Георгиевич и, не дожидаясь могущих возникнуть дополнительных вопросов, добавил: – Всего хорошего, Елизавета Дмитриевна.
Я даже не успела спросить, вернется ли он сегодня, как он вышел и захлопнул за собой дверь с громким стуком. Ох, не нравится ему мое назначение. Настолько не нравится, что он даже не дает себе труда это скрывать. Интересно почему? Самое вероятное – давние принципиальные профессиональные разногласия с моим дедушкой, но варианты неприязни к оборотням в целом и к Рысьиным в частности тоже отбрасывать не стоит. Или даже он был некогда влюблен в мою бабушку, а та не ответила взаимностью. Или ответила, но замуж не вышла. Короче говоря, гадать можно долго, но безрезультатно.
Я довертела проволоку на заготовки, закрыла коробочку, в которую их складывала, и поставила на стол заведующего. После чего с чистой совестью пошла смотреть книги. Вдруг там найдется хоть что-нибудь такое, что смогу понять даже я?
Первый