С каждым разом создавалось впечатление, будто глаза открывать всё трудней, и трудней. В какой-то момент начала охватывать паника, что однажды вообще не смогу открыть глаза и останусь навсегда в этом ужасном мире за закрытыми глазами… В промеж у тка х, когда мне удавалось открыть глаза, лежал и судорожно пытался думать, что же делать дальше. Только подолгу пролежать мне не удавалось. Глаза опять закрывались.
Вот на меня шла группа людей, я видел их лица, но они сразу же менялись на другие. Вот другая группа проходила сбоку, их лица я тоже мог разглядеть, но и они сгорали или смазывались. Вокруг бегали люди-животные. Интуитивно я понимал, что творится что-то ужасное. И опять не видел ни одного повторения чего-либо, кроме мёртвой земли и скал. Даже одежда на этих существах всегда была разная. Меня постепенно охватывал ужас. Я мечтал о том, чтобы наступило утро, появились медсестры, и всё это закончилось… Наблюдал, как получеловек запрыгнул на спину другого такого же и вцепился в него зубами. В разные стороны брызнули струйки крови. Всё, что двигалось вокруг, постоянно друг друга резало, било, рвало зубами и когтями. Постоянно видел оторванные пальцы, уши, лица без кожи. В разные стороны летела шерсть, зубы, вырванные глаза…
И наконец-то в больничном коридоре послышались первые спасительные шаги и отдалённый голос медсестры. Это были самые желанные шаги, которые я мог когда-либо слышать. Никогда раньше мне не приходилось так радоваться наступлению утра. Хотя в целом ведь это ничего не меняло. Ночь была абсолютно без сна. Не удалось поспать ни одной минуты. Только хмурые мысли всё больше овладевали моим рассудком. Ответа на вопросы так и не было, и где искать выход из сложившейся ситуации, я так и не знал… Постепенно наползала паника.
Глава 7. Предчувствие
Кое-как поднявшись с постели, пошёл умываться, боль так и оставалась со мной, напоминая о себе с каждым шагом или движением. На обходе главврача выяснилось: давление у меня по-прежнему под сто восемьдесят, печень не уменьшалась. Врач покачала головой и ушла, а я понял, всё так же плохо. Больше всего меня угнетало то, что не могу никому рассказать о том, что не спал уже трое суток, почему не сплю и что вижу по ночам. Ведь давление, скорей всего, держалось от того, что не спал всё это время. Организм совершенно не мог расслабиться и работал уже, видимо, на износ.
Я, конечно, слукавлю, если не напишу, что на самом деле меня посещала мысль о приближении того, что у нас принято называть концом земной жизни. Были эти мысли. Конечно, я понимал, что со мной творится что-то неподдающееся