Владар быстро подошел к туалетному столику, который девица почему-то назвала комодом. Там действительно в грязной пепельнице лежали обе половинки кристалла! Владар схватил их, как самую великую драгоценность, и стал крутить в руках, отыскивая на их изломе хоть какую-нибудь лишнюю трещину или изъян, но, к своей радости, не находил. Он хотел было уже сложить две половинки, чтобы убедиться в их целостности, но тут же вспомнил, что на это действие немедленно отзовется Старец. А показывать Старцу место, где он сейчас пребывал, ему совсем, не хотелось. Владар деловито уложил кристалл в носовой платок и положил в нагрудный карман. Теперь он был спокоен и мог решать судьбу этой падшей женщины.
Она, видимо, уже поняла, что так просто ей не отделаться и поэтому тихо сидела на своей измятой кровати, терпеливо ожидая дальнейших событий.
Владар зашел за ширму, а Федор оставался в основном помещении. Он внимательно посмотрел на женщину, от чего она еще больше сжалась.
– Ты думаешь, если побьешь меня, то что-нибудь изменится? – Видимо, решила перейти в наступление женщина. – А меня без толку бить! Я уже давно мертвая! Это только видимость, что живая, а на самом деле я уже давно выгорела изнутри, а остальное из меня врачи уже вынули… – она говорила визгливым истеричным голосом, но в ее словах звучала такая боль, что было невозможно на них не отреагировать.
– Вот ты давеча хотел со мной поговорить, вместо того, чтобы просто воспользоваться моим телом. Тебе моего тела мало было! Тебе мою душу подавай! А вот нет у меня души уже давно! Выгорела она. А знаешь когда? Когда я еще совсем маленькая была. Я тогда на заре перестройки прочла порнографический роман «Праздник жизни» – псих какой-то написал, имени не помню. А другой такой же подлец издал этот роман. На весь Советский Союз хватило почитать дурочкам – девчушкам вроде меня. Так я после этого романа и пустилась во все тяжкие. К шестнадцати годам у меня обнаружили гонорею, которую я не лечила долго. От нее все мои женские органы спеклись в ком и стали гнить, так что пришлось вырезать все вместе с яичниками. А перед этим я шесть абортов сделала от всяких ублюдочных подонков, которые на мое детское тело позарились. – Женщина всхлипнула и скривила лицо в горестной гримасе. – Потом я в больнице лежала, мать не приходила ко мне, а потом, когда выписалась, то она сказала, что я ей не дочь… Вот с тех пор я и живу такой жизнью. Наркотики нюхаю. Травку курю, когда угощают. И водки могу напиться, чтобы не помнить ничего. А что там с телом моим подонки делают, я тогда совсем не чувствую. Это что-то вроде анестезии получается… – Она дерзко вскинула голову. – Это ты хотел от меня услышать?! Может, тебе еще и про моих подруг рассказать, которые пошли сначала на конкурсы красоты да в модельные агентства, а там их грязные «продюсеры» – продавцы живого товара – поджидали, чтобы насиловать, обещая золотые горы, а потом выбрасывали на панель… У меня еще есть эта комната, а вот когда выставят на вокзальную площадь и в мороз, и в жару стоять,