– Идите уже. – Не поворачиваясь ответила Светлана, с появлением отца.
– Какое счастье, что это не надолго. – Неопределённо ответил Владимирский, закрывая за собой дверь. Он был уверен, что девушка думает сейчас о нем, ну или хотя бы о его последнем ответе.
Придя к себе Владимирский тщательнейшим образом отмывал свои руки, царапая ногтями мыло, затем его оттуда выковыривая. Когда он чистил китель, в дверь постучали:
– Разрешите?
– Заходи тёзка. – В комнату Владимирского заглянул его подчинённый, молодой лейтенант, только что окончивший курсы офицеров. Блохин был одного телосложения с командиром роты, оба подтянутые, на этом их сходство заканчивалось. Удивительным образом, живой ум Блохина, не отражался на его внешности. Его карие глаза, скрывали богатый внутренний мир:
– Бойцы говорят что вы привезли артистку и вместо танцев в доме офицеров будет концерт.
– Однако, нет слов. – Натягивая гимнастёрку хмыкнул Владимирский.
– Так это правда.
– Придётся огорчить тебя. Студентка медицинского, к тому же профессорская дочь. – Владимирский налил одеколон на руку и освежил щеки: – Прости старик, мне нужно к ней.
– Свидание?
– Служба.
Представ перед дверью гостиничного номера, не раздумывая, Владимирский громко постучал. Не сразу, но дверь отворилась и от увиденной красоты, у танкиста зарябило в глазах. Светлана была в коричневом шёлковом платье, с жёлтыми цветками и таких же жёлтых туфлях с коричневыми задниками и носами, на каблучке. Платье с рукавами чуть ниже локтя, плотно обтягивало грудную клетку, где ниже тонкого ремешка, свободно струилось вниз, закрывая колени, возможно такие же красивые как и ноги в тонких чулках. Светло русые волосы, заколотые у висков, спускались на спину. На руках были перчатки с длинными раструбами и алые губы. Такие наряды носили жены дипломатов и высокопоставленных чиновников. Они молча стояли друг перед другом, пока танкист наконец молвил:
– Порода, грация и простота.
– Надеюсь это комплимент не для лошади?
– А вы жестоки, как и любая красота.
– Жестока я?
– Ну как же, на вас коллексион Пари. Какая зависть, пересуды, в душе родятся офицерских жён.
– Не думала что здесь в глуши, следят за модой. Платье из Парижской коллекции весна-лето сок первого года. А вы чего же без перчаток? – Девушка улыбнулась и закрыв за собой дверь, направилась по коридору. Владимирский двинулся чуть сзади, безуспешно пытаясь оторвать свой взгляд от её воздушной фигуры:
– Перчатки были лишь уловкой, скрывающие траурную кайму под ногтями. Простите. – Нехотя признался он.
– За что же?
– За серость. – Девушка остановилась, повернувшись к нему, произнесла с сарказмом:
– Юродствуете. Значит мышь полевая.
– Серая.
– Кто серая?
– Мышь.
– Любите зоологию?
– Как говаривал старик Дарвин,