Я решил позвонить Лиле и пригласить ее куда-нибудь перекусить в честь моего первого рабочего дня. Она сразу же взяла трубку, видимо, держала телефон на виду. Я доложил ей, что закончил, и она может мной располагать.
– Ты хоть расскажи, как все прошло, что было? Мне нужны подробности, детали, а то снова будет твое «хорошо, нормально». И думай: что у него хорошо, где нормально? – она смеялась, и мне самому становилось весело.
– Ладно-ладно, все расскажу. Только давай подумаем, куда сходить!
– Сходить! Давай пойдем на Василеостровский рынок, который у академии? Там много классной еды! Что захотим, то и возьмем. Помнишь, там и шаверма разная, и бутерброды, и шашлык, и сладкое, всего навалом. И наряжаться не нужно!
– Да, помню, конечно, отличная идея, пойдем туда. Там же еще дворик внутри со столами, точно! Как я сам не додумался.
– Что бы ты без меня делал?
– Не знаю.
– Вот-вот! Ладно, буду одеваться, давай где-нибудь по дороге к рынку встретимся?
– Да, давай, я от метро сразу к рынку пойду!
– Отлично! До встречи!
– Да, целую!
Мне стало так хорошо от разговора с ней, что, казалось, выросли крылья, и я с отличным настроением полетел на Ваську.
В тот вечер мы набрали разной еды и решили пойти домой. Я рассказал Лиле о том, как поработал, что Сергей выглядел довольным и пожал мне руку. Потом я спросил, как прошел ее день. То были чудесные мгновения тишины, стабильности и счастья. Лето на дворе, полные пакеты неправильной и вкусной еды, любимый человек рядом, все здоровы. Что может быть лучше?
К сожалению, все познается в сравнении. В то время я понимал, что счастлив, но не до конца.
Так и продолжилась полоса моего везения. Я стал ездить в музей и с нетерпением ждал, когда начну рассказывать о художниках и их картинах, старался уделять много внимания именно биографии, чтобы люди могли прочувствовать автора, узнать его поближе, побыть в его шкуре. Со временем я взял еще несколько экскурсий, и получалось, что работал до семнадцати часов. Странно, но именно такая работа дала мне ощущение стабильности, меня перестал интересовать алкоголь, я стал меньше курить, даже навязчивые сны, казалось, что навсегда изжили себя.
Мы жили с Лилей в коммуналке, иногда заходил Леонидович. К концу лета стали возвращаться друзья и знакомые: кто-то загоревший, кто-то после запоя, кто-то с чемоданом новых работ. Я всем объявил, что теперь врываться в мою комнату с криками: «Здорово, бомжара!» – нельзя, потому что теперь у меня есть девушка и работа. Не все за нас порадовались, ребятам не хотелось терять бесплатное место для тусовки, но я четко дал понять, что касса закрыта, и почувствовал облегчение. А они себе быстро новую «зависальню» найдут.
Все наладилось и шло своим чередом. Настало тихое, благодатное время. Я стал жить просто: Лиля, дом, работа, учеба, магазин, и так по кругу.