С двумя хранителями из потустороннего мира Изола стала вдвойне чудаковатой. Папа Уайльд часто думал, что его единственная дочь, дитя семьи Уайльд (он так и не получил желанного сына), сошла с ума; «братья», о которых она постоянно твердила, могли быть раздвоением личности. Откуда, думал он, в четыре, пять или шесть лет девочка может знать об опиумных притонах? Как ей удается различать виды пауков, распознавать съедобные цветы и угадывать, из какой далекой страны приплыли водоросли, качающиеся по волнам, словно выброшенные в море трупы?
Папа Уайльд всегда задавал эти вопросы, которые в его устах превращались в копья обвинений, летящие в маму, хоть он и пытался облечь их в менее обидную форму. «А все твои сказки. Этими чертовыми выдумками ты только растравляешь ее фантазию!»
Когда мама и папа Уайльд в очередной раз поссорились, Руслана ощутила тянущую боль в животе – зов расстроенной девочки. По сравнению с тем, что Руслана испытывала прежде, эта боль была легкой, но близость страдалицы ее обостряла.
Изола стояла у лестницы в своей светлой пижаме – никто не заметил, как она прошлепала сюда из комнаты и остановилась послушать.
Крики уходили ввысь, словно жар и дым. Муж нашел больничные выписки о тайно сделанной женой операции – теперь у него никогда не будет сына.
Не говоря ни слова, Руслана подхватила вздыхающую маленькую Изолу и обняла ее. Вихрящийся плащ щупальцами обвил крошечное тельце. Девочка закуталась в тени – она никогда не боялась темноты.
Так, мало-помалу у Изолы собралось шестеро братьев – как у седьмой принцессы в сказке. Двое из них были призраками, один – русалкой, один – феей, один – фурией, и один – настоящим живым человеком. Они приходили и уходили, исчезая на долгие недели, а иногда и на целые сезоны, как того требовала их природа.
Изола ревниво подозревала, что у них где-то есть и другие сестрички-принцессы, которых надо защищать, но братья уверили ее, что дело не в этом. Просто они вдобавок приходились братьями надгробным плитам, тайным садикам, убийцам и потрошителям, морю… Короче, им непременно требовалось появляться и в других местах.
Изола знала, что принцы до ужаса легко могут о ней забыть – в конце концов, они чувствовали не по-людски. Призраки медленно задыхались во временных петлях; по-детски непоседливые феи были слишком маленькими, чтобы испытывать угрызения совести за бегство; русалки сходили с ума, если не повиновались зову моря; Руслана была фурией, и поэтому ей изо дня в день приходилось мстить за других девочек и женщин, не имея ни минуты покоя.
Принцы не были ей ничего должны. Их связывала с нею не кровь, а лишь тонкая красная ниточка дружбы.
Возможно, когда Изола была маленькой, она нуждалась в них по-настоящему. Но сейчас – дело другое. Сейчас она просто хотела, чтобы братья оставались рядом. Заслуживала ли она такой большой свиты? Изола сознавала, что ведет себя эгоистично: она привязала принцев к себе, словно брелоки к браслету, и заморозила свое сердце, не пуская