Позади нее заревел мул, и мимо прогрохотала повозка. Мириэль проводила ее взглядом, пока и она не превратилась в облако пыли, а затем поплелась обратно к поезду.
Она вернулась и обнаружила медсестру, съежившуюся перед представителем железной дороги.
– Я думала, он стоит здесь. Я… я не могу следить за всеми сразу. В конце концов, я их сиделка, а не тюремщик.
Светло-карие глаза мужчины метнулись к Мириэль. Его лицо исказилось от отвращения. Он сплюнул и повернулся к медсестре.
– Просто верните остальных ваших чертовых прокаженных обратно внутрь и не позволяйте больше никому сбежать.
Медсестра жестом пригласила Мириэль в вагон. Внутри находились только хрипящий мужчина и женщина в платке. Неужели мексиканец сбежал? Удрученное выражение лица медсестры подтверждало догадку Мириэль. Она проследила ее взгляд, обращенный к пустыне, простирающейся за путями.
Пыль, которую она видела чуть раньше, осела. Удалось ли этому человеку уйти от погони? Мириэль поймала себя на том, что надеется, что это произошло. Вскоре в поднявшемся облаке пыли вновь обрел очертания фургон. Когда он приблизился, Мириэль увидела, что мексиканец плетется позади, изо всех сил стараясь не отставать от мулов. Между шасси фургона и наручниками на его запястьях была натянута веревка. Его окровавленное лицо опухло, штанина разорвалась. Она развевалась вокруг его икры при каждом шаге, открывая длинную рану на голени.
Когда повозка приблизилась, медсестра отогнала Мириэль от двери. Двигатель поезда был запущен, и из трубы валил пар. Остановившись рядом с товарным вагоном, железнодорожники отвязали беглеца. Они несколько раз пытались открыть его наручники, но в замок попала кровь, и ключ не работал.
– У меня нет времени возиться с этим, – раздраженно произнес помощник железнодорожного шерифа, когда он с помощью остальных поднимал мужчину в вагон. – Им придется разрезать их, когда ты доберешься до места назначения. – И они закрыли дверь, когда мексиканец, извиваясь как червяк, все еще протискивался внутрь, чуть не сломав ему ногу.
Он дополз до своего угла и с трудом принял сидячее положение. Наручники натерли ему кожу до крови. Грязь, кровь и слюна запеклись на его губах. Мириэль ждала, что медсестра займется его ранами – повреждением на ноге, порезами и синяками на лице, шипами кактуса, впившимися в его плоть. Но мужчина на койке, чье дыхание с момента их отъезда из Калифорнии стало еще более хриплым, захватил все ее внимание.
Мексиканец кашлянул и причмокнул губами. Вероятно, он вдохнул больше пыли, чем воздуха, когда тащился за фургоном. Мириэль избегала смотреть на него, но не могла игнорировать продолжающийся приступ кашля. Она, пошатываясь, подошла к бочке с питьевой водой, стоящей в углу. Темная, зеркальная поверхность дрожала от движения поезда. Мириэль не собиралась пить из бочки, опасаясь заразиться болезнью других. Губы этого человека только еще больше загрязнили бы ее. Но они все