Цылев хмыкнул.
– Цылев, тебе чего, смешно? Помочь что ли Вочке хочешь разобраться? – Ваня посмотрел и на Цилева.
Возникла пауза, которая неприлично затянулась.
– Дурак ты, Вочка! – Ваня обратно откинулся на кровать, уверенно закинув руки за голову. – Бурду вон свою жрите, а к людям не привязывайтесь. Ты что, Вочка, думаешь, просто так дашь ему леща, и тебе это с рук сойдет? А если он, к примеру, тебя потом на дуэль вызовет? К этому готов, Вочка?
– У нас послезавтра стрельбы из Макарова. Пристрелят Вочку как собаку, – заржал, разрядив обстановку, Цилев.
Вот-вот! – Ваня одобрительно посмотрел на Цилева. – После драки кулаками не машут.
– Да нет, Вочку не из Макарова пристрелят, – заметил товарищ Цилева. Из древнего дуэльного пистолета за казармой, – ОБЖ как и раньше грохнули со смеху, и даже Вочка засмеялся вместе со всеми, на этот раз искренне. Обстановка разрядилась, и можно было продолжать пить.
– Всех уработаю, – удовлетворенно сказал Ваня, убедившись, что опять воцарился мир.
А Поручик мирно спал. Ни ему, ни его людям ничего не угрожало. Рядом на табуретке лежала форма: особенная, не такая как у всех.
Duty free
Посвящается любителям
Duty Free
Что такое Duty Free?
На меня ты посмотри.
Загранпаспорт, баксы, евро —
Потреплю тебе я нервы.
Что ты, болен? Денег нет?
Нету денег на обед?
Фотки с отдыха смотри:
Море, я и Duty Free.
Я – почти аристократ.
Что мне пить денатурат?
Мне чтоб на бутылке виски
Виден был британский флаг!
Ты, давай, глаза протри,
Это важно – Duty Free.
За бухло там платят Евро,
Не какие‐то рубли.
Кураторский час
Через месяц учебы на радиофизическом факультете Политеха меня, как и некоторых моих товарищей, с которыми я познакомился «на картошке», заинтересовала появившаяся в расписании строка «Кураторский час». Это был не просто интерес, но и надежда.
Первые дни учебы в вузе принесли мне горькое разочарование. Казалось бы, началась взрослая жизнь, и теперь‐то я смогу не просто решать какие‐то задачки про растянутые бруски и падающие тела, а понять, наконец, что такое физика, как устроена вселенная и почему притягиваются планеты. Радиофизика представлялась мне чем‐то таинственным и романтичным.
Отчасти (помимо близости злосчастного Политеха от дома) в моем поступлении на радиофизику был виноват седовласый и длинноволосый старичок профессор, похожий на Альберта Эйнштейна, с которым я и мой друг Вова познакомились, болтаясь без дела у школы на улице Орбели. Этот старичок, задав нам сакраментальный вопрос «куда собираетесь поступать», особо нас не слушал и, замахав руками, уверенно стал утверждать, что единственный правильный путь – это радиофизика в Политехе.
«Ну а почему нет‐то? – подумал я. – Может, тоже когда‐нибудь стану матерым