После завтрака – простого, деревенского, плотного – я снова попал в затруднительную ситуацию.
Новый знакомый надумал покурить. Но будучи раненым в правую руку, одной левой скрутить папиросу не мог.
Абсолютно естественным ему было обратиться ко мне:
– Михаил Николаевич, будьте любезны, сверните «козу»!
И протянул портсигар. Я взял, отмечая неожиданную тяжесть предмета (серебряный?) и недоумевая. Зачем крутить, если в портсигаре – папиросы? А-а, «коза» это, очевидно, переиначенное из «козьей ножки». Самокрутка!
Баженов, наблюдая за моими неуверенными телодвижениями, забеспокоился:
– Осторожно, не просыпьте!
И я понял, что внутри плоской серебряной коробочки не папиросы, которые в дефиците, а табак или махорка. Так и оказалось. Тут же в портсигаре за резинкой хранились листки бумаги. По косой линейке судя, нарезанные из ученической тетради.
В армии, на полковых ученьях под Чебаркулем, когда запас сигарет иссякал, мы потрошили старые «бычки», сушили табак и курили самокрутки. Такая гадость, особенно на фоне газетной бумаги, бр-р.
Кажется, положено сыпать табак дорожкой по диагонали листка. Из угла в угол, ага. Теперь проблема в том, чтобы свернуть, не допустив высыпания содержимого. Не тонковато получилось? Заклеивают эту штуку слюной.
Я потянулся языком к бумаге, но вовремя остановился. Вряд ли культурный человек будет курить папиросу, склеенную чужими выделениями.
– Пожалуйста, – вручил неказистое изделие прапорщику.
– Благодарю, – помуслив край бумаги, Баженов привычно скрутил «козу».
А прикуривать он будет от огнива? Новую задачку мне подкинет?
Нет, у прапорщика имелась зажигалка. Самодельная, изготовленная из винтовочного патрона. С первого проворота колёсика он высек искру, воспламенил обгорелый хвостик фитиля и прикурил.
– Вы не курите, господин штабс-капитан?.. – спросил Баженов полуутвердительно.
Очевидно, этим он пытался объяснить моё дилетантское поведение.
Я чуть не ляпнул: «завязал», но успел прикусить язык. Сообразил, что лишу себя удовольствия. Всё равно закурю, не сейчас, так потом. И как будет выглядеть подобная непоследовательность? Неестественно будет выглядеть.
– Балуюсь иногда, – ответил я и принялся за сворачивание новой цигарки.
После первой затяжки у меня зазвенело в голове. Кругом всё пошло, против часовой стрелки. То ли от крепости незнакомого табака, то ли последствия ЧМТ сказывались.
– Как вам табачок? – поинтересовался прапорщик.
Мне показалось, что как-то лукаво он поинтересовался. Я стал хуже той пуганой вороны.
– Ничего.
– И только? – с обидой (тут я не ошибался) переспросил Баженов. – Вот что значит, вы не ненастоящий курильщик, Михаил Николаевич. Асмоловский!
– Неужели! – воскликнул я, по гордому восклицанию