В тринадцать – четырнадцать лет он уже ощутил обречённость своего поколения на бездействие. Всё складывалось трагически: мать умерла так рано, что он её почти не помнил; отец и бабушка ссорились. Угрюмый, замкнутый мальчик научился сторониться людей – он ни от кого не ждал добра.
Пушкину было и в эти годы о чём вспоминать, у него были друзья – настоящие. И в тяжкие, мучительные последние годы своей жизни затравленный, бесконечно одинокий, раньше времени постаревший и помрачневший человек, в творчестве он сохранил веру и свет своей юности.
В юности Лермонтова не было света и веры. Он вырос в душевной пустыне, и жил в ней, и сам себя на неё обрекал, и не мог из неё выбраться. Среди отчаянной пустоты той жизни, которой он жил, оставалось одно: сохранить то, что старался уничтожить в своих подданных Николай I, – свободу мысли и духа. Сохранить интерес к людям. Пытаться понять их души, их трагедию.
Это он и делал всю свою жизнь. Пятнадцатилетним мальчиком он написал «Монолог»:
Поверь, ничтожество есть благо в здешнем свете.
К чему глубокие познанья, жажда славы,
Талант и пылкая любовь свободы,
Когда мы их употребить не можем?
Эти строки можно поставить эпиграфом ко всему творчеству Лермонтова. Среди его ранних стихов немало наивных, несовершенных, просто слабых, но во всём, что он писал в юности, уже видна его личность; виден рано сформировавшийся и рано отчаявшийся человек.
Мы, дети севера, как здешние растенья,
Цветём недолго, быстро увядаем…
Как солнце зимнее на сером небосклоне,
Так пасмурна жизнь наша. Так недолго
Её однообразное теченье…
И душно кажется на родине,
И сердцу тяжко, и душа тоскует…
Лучшие люди поколения Лермонтова действительно «цвели недолго». Погиб от чахотки отданный в солдаты поэт Полежаев, рано умерли Белинский, Станкевич, Грановский, и сам Лермонтов не дожил до двадцати восьми лет.
«После декабристов, – пишет Герцен, – все попытки основывать общества не удавались действительно; бедность сил, неясность целей указывали на необходимость другой работы – предварительной, внутренней».
Эту «предварительную, внутреннюю работу» выполнял Лермонтов. В его стихах поколение осознавало и начинало понимать свою трагедию:
Не зная ни любви, ни дружбы сладкой,
Средь бурь пустых томится юность наша,
И быстро злобы яд её мрачит.
И нам горька остылой жизни чаша,
И уж ничто души не веселит.
Так кончается стихотворение «Монолог», написанное пятнадцатилетним мальчиком. Это не обычный юношеский пессимизм; Лермонтов ещё не умел объяснить, но уже заметил и понял, что человек