– Рун взял на себя попечение над алтарем святой Уинифред, – возразил Кадфаэль. – Он испытывает к ней собственнические чувства. Сам льет для нее свечи и берет у меня пахучие масла, желая сделать воск благовонным. Нет, Рун сам нашел себе занятие, и незачем вставать у него на пути. Эти двое позаботятся друг о друге.
Хью с Кадфаэлем перешли мостик через ручей, питавший пруды и мельницу, и очутились в розарии. Подрезанные еще осенью кусты подросли очень мало, однако первые бутоны начали наконец набухать и из-под зеленой оболочки стали проглядывать красные и белые полоски.
– Теперь они скоро раскроются, – с довольным видом заметил Кадфаэль. – Им нужно было только тепло. А то я уж было засомневался, получит ли вовремя вдова Перл свою ренту в этом году. Но если эти наверстывают упущенное, то и ее белые, наверное, не отстанут. Грустным выдался бы год, если бы розы не зацвели к двадцать второму июня!
– Вдова Перл? Ах да, в девичестве Вестье! – отозвался Хью. – Как же, помню! Значит, это происходит в день перенесения мощей святой Уинифред? Сколько лет прошло, как аббатство получило сей дар?
– В этом году мы четвертый раз принесем вдове плату – одну белую розу с куста возле ее старого дома, и вручить цветок надо в день перенесения мощей святой Уинифред…
– Мнимого перенесения, – ухмыльнулся Хью. – Ты хотя бы покраснел, говоря о нем…
– Я и краснею, но при моем цвете лица кто это заметит? – Лицо у Кадфаэля и впрямь было красно-кирпичного оттенка, обветрившееся за долгие годы жизни под открытым небом… на Востоке, равно как и на Западе. Загар настолько въелся в кожу, что зимой она лишь слегка тускнела, а летом, как правило, снова начинала буреть.
– Требования вдовы Перл были крайне скромными, – задумчиво сказал Хью, когда они подошли к дощатому мостику через канаву, по которой отводили воду из странноприимного дома. – Большинство наших городских купцов назначили бы за свою собственность гораздо более высокую цену, нежели одна роза.
– Она потеряла то, что было для нее всего дороже, – мужа и ребенка, – промолвил Кадфаэль. – Муж умер, а у нее случился выкидыш. Она не могла вынести этого – жить одной в доме, где они были так счастливы вдвоем. Но именно потому, что дом был ей дорог, она захотела отдать его Богу и не стала присоединять к остальным своим владениям, и без того достаточным, чтобы обеспечить ее саму, родню и всех работников. Того, что мы получаем от аренды дома, хватает на свечи и убранство алтаря Пречистой Девы в течение всего года. Так захотела вдова Перл. Она сохранила единственное звено, связывающее ее с домом, – одну розу в год. Он был очень хорош собой, Эдред Перл, – добавил Кадфаэль, качая головой, как бы