На задней стене красовался морской пейзаж с парусником на горизонте.
Вдруг Любовь Павловна остановилась и прислушалась. Где-то приглушенно мяукал кот.
– Извините, мне надо впустить Бисмарка. – Любовь Павловна отодвинула занавес у задней стены, за которым обнаружилась небольшая дверь. Щелкнула щеколда, и с улицы степенно вошел большой пушистый котяра цвета кофе с молоком, припорошенный крупными снежинками. Он недовольно глянул на Любовь Павловну, что-то мявкнул в адрес Маруси и гордо прошествовал в одному ему известном направлении.
– Иди-иди, Бася, покушай, – заискивающим голосом произнесла Любовь Павловна, ежась от хлынувшего в открывшийся проем морозного воздуха, и заперла дверь.
– Бисмарк – наш любимец, – известила она Марусю, – спасает нас от нашествия крыс и мышей, без него мы бы с ними не справились… Однако я отвлеклась, пойдемте на второй этаж, там у нас еще один съемочный павильон и комната ожидания.
Зал наверху – со множеством зеркал, мягкими креслами и вешалками – впечатлил Марусю не меньше. Массивная гардина скрывала вход во второй съемочный павильон, еще просторнее первого и с огромным, во всю стену, наклонным окном. Вероятно, тут можно было делать групповые снимки.
– Здорово тут у вас, – восхитилась Маруся, – можно весь наш танцевальный ансамбль сфотографировать в костюмах…
Со стороны лестницы послышались тяжелые шаги и скрип рассохшихся деревянных ступенек. В павильон вошел худощавый седой мужчина лет шестидесяти, в светлой рубашке, синем матерчатом фартуке и такого же цвета нарукавниках. В руках он нес огромные деревянные кассеты от павильонной фотокамеры.
– О, у нас клиентка? – приветливо улыбнулся мужчина. – Любовь Павловна, вы уже ознакомили девушку с нашими павильонами? Разрешите представиться, Василий Ионович Гвоздарев, фотограф. – Он сунул кассеты под мышку и протянул руку, которую Маруся пожала. – Я смотрю, вы неплохо подготовились, как называется ваша прическа? Прелэстно, прелэстно… Любовь Павловна, поставьте, будьте любезны, чайник, согреемся немного и приступим к фотографированию.
Маруся попыталась было от чая отказаться, но оба – и Василий Ионович, и Любовь Павловна – так яростно замахали руками, что она рассмеялась и, поблагодарив, согласилась.
Чай сели пить в небольшой комнатке на первом этаже, отгороженной от зала расписной складной ширмой. Василий Ионович снял фартук, надел толстый вязаный джемпер и сразу стал похож на уютного домашнего дедушку.
– Чем богаты, тем и рады, – он поставил на журнальный столик коробку конфет. – Итак, вы Маруся, верно? Мне товарищ Артемьев о вас рассказывал. По-моему, он от вас просто бэз ума. А еще он говорил, что вы замечательно