Арестованных довели до ратуши, где обычно проводились заседания суда. Там к ним приставили двух стражников, которые проводили пленников в нижний этаж. Там располагались камеры, где им предстояло провести ночь, может быть, даже не одну. Затем стражники, препоручив заботу об арестованных тюремщику, удалились.
– Дядя, как это вышло? – спросил Якоб.
– Боюсь, сынок, я не знаю этому объяснения. У меня, правда, появилась одна догадка… но нет! Этого не может быть!
– Какая догадка?
– У меня есть мысль, что среди моих людей завелся изменник.
– Изменник?
– Да, лазутчик, нанятый этими мерзкими католиками! Именно он и подложил в мой товар мешочек с запретным камнем.
– Но кто это мог быть, дядя?
– В самом деле, кто?.. Это не старина Гегель, нет! Я знаю его восемь лет и доверяю ему, как своему родному брату. Да и он готов пойти за меня в огонь и воду. Томас Нойманн? Рудольф Митце? Они совсем зелёные парни, кто знает, что у них на уме… Может быть, это Фабиан Краузе? Он всегда казался мне каким-то скрытным и нелюдимым…
– А если это… – Якоб помедлил, – если это сделал ваш венгерский пленник?
– Матиа? С чего ты взял?
– Он венгр, а Венгрия находится довольно близко от Венеции, следовательно, есть все основания предполагать, что он входил в сношения с дожем Венеции и воспользовался случаем получить вознаграждение. Правильно я рассуждаю, дядюшка?
– Да, Якоб, твои суждения весьма основательны, однако все же не стоит торопиться с выводами. Кто знает, как все обернется на самом деле…
Скоро пришел тюремщик и принес еду заключенным.
– Ваше дело передано в суд, – сообщил он. – Будут разбирать, а если так ни к чему и не придут, то сообщат самому господину Великому Магистру, – при этом его глаза благоговейно засветились. – Уж он-то враз рассудит, кто прав, а кто нет!
– А скоро суд придет к решению? – с нетерпением спросил купец.
– Об этом я ничего не знаю, – ответил тюремщик. – Может, три дня, может, неделю, это уж как господам судьям будет нужно. А пока что ваше дело – сидеть тихо и ждать!
– Неделю! – воскликнул Майер. – Боже мой! Нас ждут в Кёнигсберге, моя команда не находит себе места, а мы должны томиться здесь, словно грабители…
Тюремщик ушел. Спустилась ночь. Майер, утомленный физически и душевно, уснул на скамье. Якобу же было не до сна. Он сидел у низенького окошка, глядя в дымчато-свинцовое беззвездное небо и думал о своей возлюбленной. Думая о ней, он впал в какое-то полузабытье, но внезапно его грезы были прерваны стуком в дверь. Так мог стучать только тюремщик.
– Войдите! – очнувшись, сказал Якоб.
Вошел тюремщик. С ним был странный незнакомец, одетый как чиновник, но шляпа и башмаки, в отличие от судейских, у него были белые. Ему, казалось, было лет тридцать.