– Так я… – начала, было, Люба, но Катя, резко открыв дверь, вышла в заснеженный двор.
Сбежала по ступенькам. Утро хмурое, морозное. Смотрело пасмурным взглядом из-под кустистых бровей облаков. Снег валил огромными белыми хлопьями, застилая тротуары и скапливаясь сугробами вдоль дорог. По такой-то погоде, не хотелось вечером никуда идти, но и дома делать нечего, а у Любаши весело, её ждали подруги и друзья. Катя вспомнила этого парня с пронзительными глазами. Какой смелый, и не наглый, как чаще всего бывает. Катя поймала себя на мысли, что ей бы хотелось, чтобы Сергей пришёл на сегодняшнюю вечеринку, сама от себя она-то не скрывала, что он ей понравился. Это случалось редко, в мальчишках, Катя всегда находила недостатки, может потому, что её мама давно одна. Казалось, у неё никогда не было мужчин или она это тщательно скрывала от своей дочери. Катя не знала отца. Мама говорила, что он умер, когда она ещё была беременна, но теперь, став почти уже взрослой, девушка догадывалась, что отец причинил маме сильную боль, заставив разочароваться в мужчинах. Катя видела это по её отношению к ним, мама любила повторять: « Гляди, дочка, не доверяй своим чувствам, все мужики – сволочи». Катерина же, всегда мечтала об отце, она представляла его высоким и сильным. Ещё в детстве, мечтала, что папа где-то в какой-то далёкой экспедиции на севере или в Африке. Он, обязательно вернётся с кучей подарков и прижмёт их с мамой к груди. И тогда у них будет семья, и мама начёт чаще улыбаться. Так размышляя об этом, Катя не заметила, как дошла до дома, и, поднявшись на пятый этаж, открыла дверь своим ключом. Эту квартиру они с мамой получили несколько лет назад, а до этого жили в таёжном посёлке, в старом покосившемся домишке, которому наверняка сто лет. В этом доме родился и вырос дед Кати, какое счастье переселиться в сухую и тёплую квартиру. Хотя мама, часто говорила, что свой дом, есть свой дом. «А это клетушка… пошла на это только из-за тебя, Катя, в городе проще, выучишься, а потом может, дальше пойдёшь. А что у нас в Середкине, что не мужик, то пьянь».
– Это ты, дочка? – Марина Карловна, опираясь на палочку, вышла из кухни.
– Мама, ну что, как ты— покачав головой, Катя взяла маму под руку, – какая работа тебе, ещё минимум месяц…
– Перестань, – тихо прервала Марина Карловна, – выйду на работу, быстрее выздоровею, а то сижу квашней без толку. Знаешь, я эту ногу ломала уже, представляешь, – засмеялась она, усаживаясь в кресло, покрытое клетчатым пледом. Марине Карловне недавно исполнилось сорок лет. Катя всегда говорила, что мама похожа на ангела. Длинные светлые волосы она укладывала в высокую причёску. Сейчас женщина немного поправилась, как она объясняла от долгого лежания, поэтому, ей так и не терпелось выйти на работу. Добрые васильковые глаза и лёгкая сеточка морщин вокруг них не портили красивого лица. Катя помнила фотографии маминой молодости, где она с копной белокурых волос и лёгкая, как тростиночка.– Первый раз я эту ногу сломала, когда познакомилась с твоим отцом, он был врачом… – Марина Карловна