Тут она ошибалась: записка была написана не Кивиной кровью. И там было еще кое-что.
«Мама мертва».
Об этой первой строчке им еще предстоит поговорить. Разведчики Зулики – ее мятежники – еще не рассказали ей, как именно умерла Тильда или ее это просто не интересовало?
– Кажется, у тебя было дел невпроворот, сестренка, – продолжала Зулика, склонив голову набок. – Выжить в Ордалиях, где никто еще не выживал, сбежать из Залиндова, откуда никто еще не сбегал, а попутно так втереться в доверие к наследному принцу, чтобы он пригласил тебя пожить с ним и с его драгоценной семейкой в Речном дворце. – Она усмехнулась. – Что ж, лихо. Апплодирую, отличный план. Ты превосходная актриса.
С каждым словом, что падало с губ Зулики, внутри Кивы все сильнее разгорался жар. Она боролась с ним, не позволяя себе раздумывать, откуда он.
– Если только, – выразительно добавила Зулика, – все это совсем не игра.
Кива застыла на стуле, не отводя глаз, пока сестра с прищуром глядела на нее.
– Я слыхала, он очень хорош собой, этот принц Деверик. – Зулика тронула край рукава Кивы, без слов указывая, чей камзол на ней. – Но ты зовешь его не так, правда? Близкие используют среднее имя. Джарен, да?
– В чем именно ты меня обвиняешь? – кратко уточнила Кива.
Зулика делано прижала ладонь к груди.
– Никаких обвинений, сестренка. Просто пытаюсь понять, на какой ты стороне.
– На той же, на какой и всегда, – твердо ответила Кива. – Семья превыше всего.
После всего, через что она прошла ради семьи, она не понимала, как в этом вообще можно сомневаться.
– «Пора вернуть нам королевство», – вновь процитировала Зулика. Лицо ее приобрело коварное, даже злорадное выражение, когда она продолжила: – Извини, но я тут все думаю: как именно ты собираешься его возвращать, не вылезая из постели принца?
Жар в груди Кивы достиг щек, но не от смущения.
– Не знаю, кто твой шпион, – холодно ответила она, – но лучше бы тебе с ним потолковать, чтобы он не перевирал информацию.
Зулика вздернула темные брови:
– Ты хочешь сказать, что ты не…
– Я ничего не хочу сказать, – ответила Кива, внутри которой бурлил гнев, – потому что я и не обязана ничего говорить. Я твоя сестра. Одного этого должно быть достаточно, чтобы доверять мне.
– Я никому не доверяю, – огрызнулась Зулика. – И уж точно не человеку, который последние десять лет был все равно что мертв.
Кива дернулась, как от пощечины. Зулика заметила эту резкую реакцию, и ее лицо смягчилось впервые с тех пор, как она вошла в комнату. Она будто собралась извиниться, но ее прервали: раздались громкие торопливые шаги и мужской голос требовательно спросил:
– Где она?
Охрана что-то пробормотала