– Ты уже не раз это повторил, – сказала Адер, – но так и не объяснил, что он намерен делать этим мечом.
– Убить Мешкента.
– Зачем?
Каден помолчал – и отвернулся.
– Если хочешь, чтобы я тебе поверила, Каден, – сердито выдохнула Адер, – если ждешь от меня помощи, так дай мне хоть что-то. Почему тебя так заботит благополучие Длинного Кулака, или Мешкента, да кем бы ублюдок ни был? Он предает наш народ огню и мечу, он скачет по этим Шаэлем сплюнутым вратам – твоим вратам, Каден, сквозь эти твои кента, – поджигая Аннур со всех концов. Не знаю даже, есть ли мне дело до замыслов ил Торньи, лишь бы он его остановил.
У Кадена впервые распахнулись глаза. Что-то из сказанного Адер пробило щит, которым он прикрывал лицо.
– Длинный Кулак использует кента? – повторил он новым, незнакомым ей голосом. – Откуда ты знаешь?
– Я не знаю. Мне это кажется невероятным, но ил Торнья утверждает, что это так.
Каден замотал головой, словно не хотел верить.
– Знаю, ты считал себя и своих монахов особенными, – сказала Адер, – но, если ил Торнья не ошибся, Длинный Кулак – бог. Ясно, что бог может пройти в любые врата.
– Не в этом де…
Каден резко закрыл рот.
– Что? – поторопила Адер.
Ей всего на миг почудилось, что он готов с ней поговорить – поговорить по-настоящему, без уверток и умолчаний. Казалось, вот-вот они пробьются сквозь вставшую между ними невидимую преграду, ужасную прозрачную стену, выросшую в мягком вечернем воздухе. На один удар сердца он готов был беседовать с ней не как политик с политиком, а как брат с сестрой, как если бы понимал тяжесть и жестокость ее потери, эту страшную гулкую пустоту, как если бы разделял ее. Мгновение минуло.
– Удивительно, – отрывисто бросил он. – Хотя объяснимо. Вспышки на границах слишком идеально, слишком точно согласованы, чтобы быть случайными.
Адер взглядом просила его договаривать, но он больше ничего не добавил.
– Никак это не объяснимо, – наконец отрезала она. – Но необъяснимо – еще не значит неправда.
Каден медленно кивнул.
– И все-таки, – тяжело дыша, спросила Адер, – ты настаиваешь, что нас должен волновать ил Торнья, а не Длинный Кулак?
– Я начинаю подозревать, – ответил Каден, – что нас должно волновать все и сразу.
– Ну так я волнениями не ограничилась, – заявила Адер. – Я надела на ил Торнью ошейник. Укротила его.
– Как?
– Расскажу, когда смогу тебе доверять.
И вдруг оно показалось ей не таким уж невозможным – доверие. Каден уже знал больше, чем она думала. Не так уж много, не так уж глубоко придется лгать. Преграда между ними была просто преградой, но не пропастью. Видит Интарра, как нужен ей был союзник, не бессмертный и не полоумный.
– Каден, – тихо сказала она. – Мы должны быть честны друг с другом.
Он, выдержав ее взгляд, медленно склонил голову:
– Согласен.
– Ты мой брат. Вместе мы сумеем разобраться.
И опять он кивнул, но за этим кивком