– А чего же не позволить? – Старушка благосклонно взглянула на скромно одетую усталую женщину, не вызывающую никаких подозрений. – Садись, места на двоих хватит.
Надежда села, вытерла лоб носовым платком и замолчала, оглядываясь по сторонам. Она знала, что лучший способ разговорить человека – это молчать, пока он сам не начнет разговор. Так оно и вышло.
Старушка терпела три или четыре минуты и наконец проговорила:
– А ты в гости к кому-нибудь приехала?
– Да нет, не в гости, – и Надежда снова замолчала.
– По делу, что ли? – в голосе старушки прозвучал неподдельный интерес.
– Можно сказать, по делу.
Старушка сгорала от любопытства, и тогда Надежда Николаевна сделала первый ход:
– Квартиру я в этом доме прикупить хочу. Для племянника. Племянник у меня хороший, в институт поступил.
– Квартиру прикупи-ить? – переспросила старушка завистливо. – Живут же люди! А какую квартиру-то?
– На четвертом этаже.
– На четве-ертом? Ну ты, милая, опоздала – продали уже ту квартиру, и новые жильцы в нее въехали.
– Да что вы говорите! – Надежда притворно расстроилась. – Выходит, зря я сюда ехала.
– Выходит, милая, зря. А только которые квартиры покупают, на маршрутках не ездят. Они на машинах разъезжают, на этих… «фордах» и «мерседесах».
– Да я не из богатых! Я дачу хорошую продала, вот и хочу квартиру племяннику купить, чтобы деньги не пропали.
– А, ну если так… – Старушка сочувственно замолчала.
– А вы в этом доме давно живете? – Надежда Николаевна вела разговор, будто реку переходила, осторожно нащупывая камешки.
– Ох, давно! Всю жизнь, с самого малолетства. Меня как сюда из роддома принесли, так и жила. В эвакуацию отсюда меня увезли, трех лет не было, сюда же потом и вернулась. Только в другую квартиру, нашу-то летчику отдали, который с фронта пришел. Там коммуналка была, так одна соседка в блокаду умерла, сестра ее из эвакуации не вернулась, замуж там вышла, а нам с мамой комнату дали в другой квартире.
– Так вы, наверное, всех жильцов здесь знали? – направила Надежда беседу в нужное русло.
– А то! Конечно, всех. Правда, новых жильцов я почему-то не запоминаю, а вот прежних… прежних-то я всех хорошо помню! Каждый перед глазами – как в личном деле!
– Неужели всех? – Надежда изобразила сдержанное, уважительное недоверие.
– А то! На первом этаже, где прежде дворницкая была, татары жили, Гайрудиновы, большая семья. Отец, Ахмет, непьющий, представляешь? Всему дому чайники чинил или другое что. На втором этаже Вера Анисимовна, учительница, с семьей, и Мордасовы. Вот Мордасов-старший, тот, конечно, сильно зашибал и в пьяном виде все свое семейство лупил почем зря – и жену Дарью, и детей обоих… особенно по воскресеньям, потому как завтра на работу…
Надежда Николаевна испугалась, что старушка примется подробно описывать всех жильцов дома и на это уйдет