Охрана на вышках и крыше станции тоже заметила русские «Т-34» и принялась поливать машины пулеметными очередями. Соколов нервничал, ведь надо успеть пройти эти сотни метров до стальных конструкций с густыми обмотками из проволоки как можно быстрее, пока противник не применил что-нибудь помощнее, чем пулеметы. Но мехводам приходилось вести машину на пониженной передаче, ювелирно придерживаясь линий узких проходов, чтобы не нарваться на мину, которая может вывести танк из строя, а значит, создаст затор на пути у тех, кто идет позади. Лишь один водитель провел свой «Т-34» довольно лихо, не снижая скорости, попадая ровно в колею между сучками для ориентира. Соколов прильнул к панораме: 031, танк Христо. А управляет им так лихо тот самый недотепа Гулевич, который возмутил командира своим внешним видом. Старший лейтенант прижал ларингофон к горлу:
– Тридцать первый, говорит восемнадцатый. Сбавь обороты, не надо будоражить остальных.
Хоть и приятно было Соколову смотреть, как ровно выводит водитель тяжелую бронированную технику, но он понимал, что может найтись желающий повторить маневр за лихачом. А вот опыта для управления может не хватить. И ценой удали будет подорвавшийся на мине танк.
– Так точно, товарищ командир, – отчеканил Яков, и тут же его машина замедлила ход.
Да и остальные экипажи тоже растеряли шутливость, в эфире царило молчание. Даже говорун Успенский молча вдавил лицо в панораму, через зеленый триплекс следя, чтобы танк не сбился на опасном участке с маршрута.
Метр и еще один в напряженном молчании, только лязгают гусеницы, монотонно гудят двигатели, мехводы двигают рычагами, словно ничего не происходит. Будто танки идут обычной проходкой, а не под нарастающим шквальным огнем из фашистских пуль. Немцы поливали все сильнее и сильнее, пули с визгом отлетали, чиркали, высекали искры от бронированных бортов. Конечно, пулеметы бессильны пробить броню, но как же трудно сохранять внутреннее спокойствие, когда в лицо несется рой из смертоносных снарядов. Они, будто густой град, оранжевый и страшный, выбивают жуткую дробь по железным бокам танка. Хорошо, что рота подобралась сильная, опытная, как обещал Лавров. Никто не закричал, не запетлял в испуге по колее между мин, не остановил от шока мерное движение танков.
Опасный участок, когда танки шли друг за другом на открытом участке местности без возможности маневрирования, наконец закончился.
– Логунов, ориентир – пулемет на крыше станции. Рыжиков, вышка по левому флангу, Успенский, пост на правом фланге. Снять охрану! – Пришло время остудить пыл немцев.
Почти одновременно прозвучали все три огневых залпа из пушек «тридцатьчетверок». Логунов взял прицел низковато и снес вместе с пулеметом и стрелком часть крыши. Доски и тело между ними рухнули за почти двухметровый забор, да так, что немец распластался кровавой лепешкой на белом снегу. А на крыше забалансировал расчет из двух человек, спешно устанавливая на нижние станки