Еду к Главному начальнику почт и телеграфов – Похвисневу, своему старому знакомому; запираюсь с ним в его кабинете; объясняю, в чем дело, спрашиваю, есть ли у него верный человек, которого он мог бы послать по службе на советскую станцию, как бы по какому-либо другому делу, и чтобы тот извлек мне подлинный текст упомянутой телеграммы и узнал, кто именно ее отправил.
Похвиснев горячо берется за выполнение моей просьбы. На другой день он, смущенный, привозит мне ленту этой телеграммы, которую действительно отправили из Таврического дворца в Стокгольм по адресу Ганецкого. Но говорит, что подлинный текст пропал, а телеграфисты, конечно, точно не помнят, кто был отправитель, но, по-видимому, ее принес из редакции «Правды» Бронислав Веселовский[26].
21 июня Laurent передал мне первую пачку иносказательных телеграмм, которыми обменивались лидеры большевиков с заграничными немецкими агентами в Стокгольме[27]. Дня через два министр иностранных дел Терещенко, переговорив предварительно с Laurent по телефону, привез его вечером к Председателю Временного правительства князю Львову, на квартире которого собрались еще несколько министров, в том числе Некрасов.
Laurent прочел министрам телеграммы и на вопрос князя Львова пояснил, что такой живой обмен телеграммами, сам по себе, независимо от их содержания, является прямой уликой против большевиков, обличающей их в тесной связи с немцами. Князь Львов слушал, но не высказывался. Терещенко склонялся к мнению Laurent. Против выступил Некрасов. Он заявил, что иносказательный характер телеграмм лишает их всякого значения. Laurent настаивал, что именно иносказательный текст заслуживает специального внимания, указывал на фактическую связь, доказанную документально; наконец, сказал министрам, что во Франции таких телеграмм, рассылаемых немцам и получаемых от немцев, во время войны было бы совершенно достаточно, чтобы их отправители были арестованы и преданы суду. Резкое различие мнений Laurent и Некрасова только заострялось.
Некрасов продолжал разъяснять, что телеграммы не могут служить поводом для ареста. Остальные министры колебались. Спорящие стороны остались при своих мнениях; участники совещания разъехались, а колебания все продолжались…
1 марта 1935 года Commandant Pierre Laurent скончался.
В 1918 году в Москве он продолжал свою работу против большевиков, его преследовавших. Скрываясь от них, он заболел в тяжелых условиях дифтеритом, последствия которого и свели его преждевременно в могилу. По описаниям в главе «Немецкие деньги» особенно очевидно, как многим обязана ему русская разведка 1917 года, как много ясности внесли его труды в наше общее дело. Говорю наше, так как Pierre Laurent от своего большого сердца до последних минут любил Национальную Россию.
Я надеюсь, что читатель поймет и разделит со мной те чувства восхищения и грусти, которые мне диктуют настоящие строки у свежей