Вот такие тревоги одолевали Вольфингов, оставшихся дома; впрочем, предание умалчивает о том, все ли они переживали подобные чувства или только старики, доживавшие свои последние годы среди родных и близких. Наконец все начали возвращаться назад в свои жилища, тонкий ручеек людей уже тек по полям, когда услыхали они приближающиеся громкие звуки: гудение рогов, мык животных и крики людей. Поглядев, Волчичи обнаружили новую рать, шествовавшую в ярких одеждах вдоль темного тока, и не устрашились, ибо знали, что это другой отряд людей Марки направляется к месту сбора племени. Наконец открылось знамя и стало ясно, что это Биминги-Деревяне идут к поляне Тинга. Но когда пришлецы увидели народ на лугах, многие из молодых пришпорили коней и поскакали мимо женщин и стариков, чтобы присоединиться к Вольфингам.
Оба рода считали себя состоящими в близком родстве, их связывала добрая приязнь. И теперь Волчичи-домоседы все ждали, пока мимо пройдет войско Бимингов со своим знаменем. Наряд Деревян был схож с Волчьим, однако казался повеселее, ибо Вольфинги чернили оружие и доспех, чтобы стать похожими на серого волка. Биминги же свое оружие полировали и одевались в зеленые, расшитые цветами одежды. Знаком их было дерево в зеленой листве, и повозку с их знаменем влекли белые быки.
Когда рать приблизилась, Вольфинги и мимоидущие приветствовали друг друга и обменивались новостями, однако – невзирая на все разговоры – знамя непреклонно продвигалось вперед; и недолго провожатые следовали за ним, ибо далек был путь к полю Тинга Верхней Марки. Так ушли ратники вдоль берега Чернавы, а толпа домоседов медленно растеклась, направляясь к наделам или к своему жилищу, где каждый занялся своим – дело или игра попали в его руки.
Глава V
Слово о Холсан
Когда воины и все прочие отправились вниз на луг, Холсан осталась на Холме Говорения и стояла там, покуда воинство не прошествовало мимо путем своим – сразу и ясным и мрачным и прекрасным; после же она как будто решилась вернуться к Великому Крову, однако тут показалось ей, будто нечто удерживает ее на месте, будто желание двигаться оставило ее, и она не в силах даже сдвинуть с места ноги. И она осталась на Холме – а погасшая свеча выпала из руки ее, – и опустилась на траву с лицом человека, погрузившегося в глубокие раздумья. И казалось ей, что тысяча мыслей приходит в ее голову одновременно, только не было среди них наибольшей, и видения событий, бывших прежде и ныне, мешалась с теми, которым еще предстояло свершиться – не останавливаясь и не позволяя углубиться в какое-нибудь из них. Так сидела Холсан на Холме Говорения, задремав среди белого дня, и сны ее были не яснее ночных.
Но пока она сидела, приблизилась