Два босяка. Максим Горький

наше помещение, дрогнула и густыми тенями стала ползать по камням то вверх, то вниз.

      Маслов молчал и улыбался, глядя в костёр.

      – Теперь мы вроде как разбойники! – вдруг произнёс он.

      Я взглянул на него и изумился. Он гораздо более походил на замечтавшегося ребёнка, чем на разбойника. Его чёрные глаза уже не были мрачны, и хотя были глубоки, но в них светилось только ласковое добродушие и что-то очень печальное. Морщины от улыбки сделали его овальное лицо круглее и сгладили неприятную надутую мину, раньше портившую это лицо, довольно ещё свежее и благообразное, несмотря на отёки под глазами и красные жилки, выступавшие сквозь густой загар кожи щёк.