– Любо-дорого посмотреть, – заметил Родри, расставив крепкие ноги на пружинистых досках причала, – как торговля объединяет людей со всей Англии, за кем бы они ни признавали право на корону. Толковый человек только почует, где можно зашибить деньгу, и уж тут как тут. Будь у баронов и рыцарей столько же здравого смысла, в стране царил бы мир – к выгоде всех сословий.
– Так-то оно так, – покачал головой Кадфаэль, – но только сдается мне, что и в эти три дня не обойдется без раздоров между торговцами. Сам знаешь, иные из них и за пенни готовы глотку перерезать.
– Ну что ж, не без того. Потому всякий разумный человек носит с собой оружие, какое ему больше подходит: предосторожность никому не вредит. Но все же мы – купцы да ремесленники – ладим между собой куда лучше, чем лорды. Хотя должен признать, – добавил ап Хув с расстановкой, – что и враждующие принцы не оставляют без внимания такие события, как ваша ярмарка. Обе стороны наверняка пришлют сюда своих людей – ведь где, как не на многолюдном торжище, удобнее всего неприметно встречаться с лазутчиками и соглядатаями, разнюхивать новости о противнике да плести заговоры.
– Скорее всего, ты прав, – задумчиво промолвил Кадфаэль, – коли в стране нет ладу, иначе и быть не может.
– Еще бы не прав. Вот глянь-ка налево, только незаметно, не поворачивайся. Видишь того тощего малого в щегольском платье? Того – с бритой физиономией и деланной походкой? Думаешь, зачем он толчется на пристани? Можешь не сомневаться: он приехал заранее, уже поставил палатку и разложил товары, а теперь высматривает, кто прибывает на ярмарку по реке. Это Эан из Шотвика, он перчаточник и, скажу я тебе, не последний человек при дворе графа Ранульфа.
– Неужто граф так высоко ценит его ремесло? – спросил Кадфаэль, с интересом поглядывая на худощавого самоуверенного мужчину.
– Ценит-то ценит, но не только ремесло перчаточника. Эан из Шотвика – один из самых сметливых лазутчиков графа, за что и пользуется особым его доверием. И уж коли он притащился аж в Шрусбери, то будь уверен, это неспроста. А глянь-ка туда, на другую сторону. Видишь, там, ниже от нас по течению, готовится причалить большая баржа? Сразу ясно – построена в Бристоле и обошлась небось в добрую тысячу марок! Стало быть, кто-то приплыл из западных краев, которые король так и не сумел взять под свою руку и до времени оставил в покое.
По зеленоватым, слегка серебрившимся в лучах заходящего солнца водам Северна, вдоль поросшего тростником берега скользила баржа – столь искусно сработанная,