– Можно, Олег Сергеевич? – «Ежик» подмигнул Яне и снова сделал серьезное лицо, глядя на следователя.
– Заходи, что ты там в дверях застрял-то? – рассердился на ни в чем не повинного Репнина Соловьев.– Давай, докладывай.
– Значит так, – ровным голосом начал отчитываться Репнин. – Ханкиной был введен яд под названием…, – он вытащил из папочки, которую держал под мышкой, тоненький листочек, видимо, с результатами экспертизы, – ба-тра-хо-токсин, – по слогам произнес он, – известно, что этот яд смертелен для организма в самых малых дозах. Его вырабатывают лягушки из Колумбии. Вот заключение из лаборатории, – и он протянул шефу листок.
– Лягушки из Колумбии? – вскинул брови Соловьев и на секунду задержался глазами на листке бумаги, – … смертельная доза которого, – стал он читать вслух, – 0,002 миллиграмма на один килограмм веса. Да. Занятно, – крякнул он и отложил отчет в сторонку. – Ну что, – он серьезно посмотрел на Яну, – знаю, знаю, что ты все равно ввяжешься в это дело, тебя не остановишь. Так что, во избежание всяческих недоразумений и лишней нервотрепки, я предлагаю тебе работать сообща. Ну как, согласна?
Не веря своему счастью, Быстрова радостно закивала головой, потом, как бы вспомнив что-то, тихонечко спросила Соловьева:
– А можно мне и Маргошу привлечь к этому делу?
В ответ Соловьев лишь тяжело вздохнул, показывая тем самым, что «молчание – знак согласия», которое, правда, далось ему не легко.
Глава 4. "В желтой жаркой Африке…"
Далеко-далеко от того места, где следователь Соловьев с удивлением читал отчет экспертов о причине смерти гражданки Ханкиной, а Яна Быстрова радовалась неожиданному предложению о сотрудничестве, молодой темноволосый мужчина атлетического телосложения сидел на уютной веранде, сплошь увитой плющом и разноцветными клематисами.
Лучи солнца почти не проникали сквозь мощное зеленое заграждение, но, временами ветер колыхал ветки плюща, и тогда один-два лучика все же успевали скользнуть по иссиня-черным волосам красавца.
Огромные ярко-сиреневые и нежно-розовые цветы клематиса завораживали, и мужчина долго смотрел на них слегка затуманенным взглядом, словно вспоминая что-то очень далекое и приятное. Потом глаза его обратились к белой кипени клематиса другого сорта, а тонкие ноздри машинально втянули аромат французской парфюмерной лавки, исходящий от этих кустов. Наверное, духи «Klima» получили свое название от этих вот самых клематисов, почему-то подумал мужчина и сладко зевнул.
Немного погодя, он бесшумно, словно гепард, встал и переместился с плетеного кресла-качалки на довольно просторный диванчик в стиле «ампир», попутно подцепив рукой со стеклянного столика на длинной металлической ноге бокал с оранжатом.
В