– Вот и все, – сказал он, вытирая руки о комбинезон.
– С-спасибо, – выдавила Милана.
Она спешно запрыгнула на своего железного коня и судорожно закрутила педали.
– Больше так не гоняй, – раздалось ей в след. – Шею свернешь.
Кристина встретила ее как солдата, вернувшегося с фронта. Милана так и выглядела: растрепанные волосы, грязное, пропитанное потом платье, и запекшаяся ссадина на ягодице.
– Что стряслось, детка? – испуганно спросила Кристина, вложив в тон весь свой накопившейся материнский инстинкт.
– С в-велосипеда упала. – сухо ответила Милана и проковыляла мимо нее.
– Твои раны нужно обработать.
– С-спасибо, я с-справлюсь.
– Скажи хоть через сколько будем ужинать?
Милана остановилась на половине пути лестничного марша. Желудок недобро оживился, напомнив, что его кормили только ранним утром. Милана приоткрыла рот, чтобы справиться о сегодняшнем меню, но передумала. Пусть этот «шедевр» останется тайной.
– Я п-перекусила по дороге домой.
– А как же твое: “я не ем после 18:00?”
– Я п-последовала твоему с-совету, тетушка. А то и п-правда исчезну.
Кристина проводила ее удовлетворенным взглядом. Милана обрадовалась попаданию в самую точку. Пока собаке не бросишь палку, она так и будет сверлить тебя взглядом умирающего от рака хомяка. Изобилия сегодняшних бесед вполне хватит на нескучное недельное молчание. Милана хотела тишины. Она хотела сиять.
После похода в душ Милана рухнула на кровать и проспала в одной позе до самого утра. Ее не беспокоил даже пустой желудок. И если бы за окном взорвали гранату или пробежало стадо слонов, ее бы не смутило и это. И если сон – это маленькая смерть, то Милана умерла с великой радостью.
Ее разбудили какие-то звуки. Стук доносился издалека, но определенно зарождался в пределах дома.
Милана накинула халат и вышла из комнаты. Глухие удары привели ее вниз. Кристина там не нашлась. Дом казался пустым. Ни одной грязной тарелки, ни единого работающего электроприбора. За окнами не сновали прохожие, не проезжали мусорщики за большими черными пакетами, и даже наэлектризованные коты не делили территорию. Город вымер.
Звуки доносились из подвала. Без особой надобности Милана туда не спускалась. Крысы и сырость – не самая лучшая компания даже для хронического одиночки.
Дверь, в подвал, находилась на улице, с торца дома. Войдя внутрь, Милана попыталась включить свет, но выключатель плевать хотел на ее желания. Из глубин неизвестности на нее таращилась кромешная тьма. Милана сбегала за фонариком.
Она медленно спустилась в подвал. Звуки стихли. В глубине души Милана надеялась на что-то такое, что испугает ее. Пусть это будет миниатюрный мышонок, упавшая швабра или, если хотите, голос Кристины зовущий отведать нежнейшего овощного рагу. Что угодно.