В общем, я бросился вперед и схватил бандита за штанину. Дело закрыто.
В ответ бандит жутко заорал – и это был абсолютно кошмарный, визгливый звук, от которого хотелось немедленно зажать уши. К сожалению, сделать я этого не мог. Не подумайте, я не жалуюсь – я собой полностью доволен, пусть и уши у меня, оказывается, разные. Но об этом, впрочем, я расскажу как-нибудь в другой раз. Так вот, бандит завопил, и до меня дошло, что схватил я его не только за штанину. Такое иногда случается – все-таки зубы у меня длиннее и острее ваших, так что перестараться тут немудрено.
Так, а это… Да, точно, теперь я ясно почувствовал во рту привкус крови. Извините, ошибочка вышла.
Хотя, по правде говоря, ошибочка довольно приятная.
– Убери его! – заорал бандит. – Я сдаюсь.
К нам подбежал Берни.
– Хорошая работа, Чет, – сказал он, пыхтя и отдуваясь. Бедняга. Берни отчаянно и абсолютно безуспешно пытался бросить курить.
– Да убери ты его! Он меня укусил!
– Чет не кусается, – возразил Берни. – Уж точно не нарочно.
– Не нарочно? Да что ты несе…
– Но с другой стороны, сейчас Чету очень понравилось бы получить от тебя признание во всем.
– Чего? Да это же просто гребаная собака.
– Повежливее, – строго сказал Берни.
Бандит перевел на меня ошалелый взгляд, затем вновь взглянул на Берни. Какой же мерзкий все-таки тип.
– Но это собака.
– Совершенно верно, – подтвердил Берни.
Я завилял хвостом и, поддавшись настроению – кто не обрадуется тому, что выполнил свою работу на отлично? – самую малость встряхнул головой.
– Ай-ай-ай! Я сознаюсь! Я во всем сознаюсь!
– В чем?
– В чем? В том что украл драгоценности из «Эль-камино». Слушай, ради всего святого…
– Украл драгоценности? – переспросил Берни. – Мы тут поводу поджога в баре «Ранчо».
– И в этом тоже, – быстро проговорил бандит. – Только убери его.
– Чет? – позвал Берни. – Эй, Чет?
Ладно-ладно. Кстати, вы никогда не замечали, какая человеческая кровь вкусная?
Несколько часов спустя мы закрыли целых два дела – одно о поджоге, а другое – о похищенных драгоценностях, и это было очень кстати. С финансами у нас было туго – алименты на жену и ребенка и так отнимали немалую часть зарплаты, а тут еще Берни крайне неудачно вложился в компанию, которая придумала выпускать гавайские штаны. Это как гавайские рубашки – Берни иногда их носит – но только штаны. Да и с работой было не все слава богу – в основном – слежка за неверными супругами и никакого веселья. Мы с Берни управляли детективным агентством «Детективное агентство Литтла», названное так в честь фамилии Берни – собственно, Литтл. А меня зовут Чет – просто и со вкусом.
Наш штаб – а по совместительству и дом, в котором мы жили – находился на Мескит-роуд. Местечко тут было симпатичное – перед домом росло большое дерево, под которым было так сладко спать, а через задний двор можно было выйти прямиком к каньону, если, конечно, кто-нибудь позаботится оставить открытой калитку. А в каньоне… Ладно, я что-то увлекся.
– Время как следует отпраздновать, – заявил Берни. – Как насчет жевательной косточки?
Он что, всерьез спрашивает? Кто вообще откажется от жевательной косточки?
Берни открыл кухонный шкафчик, висящий над раковиной – там он хранил все мои лакомства. Так было не всегда. Когда-то было время – очень приятное время, надо сказать – когда вкусности лежали прямо на нижних полках стеллажа. Продлилось это недолго.
– И раз уж такое дело… – Ой-ей: тут Берни потянулся за бутылкой бурбона, стоящей рядом с коробкой косточек.
Мы вышли на задний двор, расположились поудобнее и принялись наблюдать, как над каньоном садится закатное солнце. Берни устроился за столом и знай потягивал бурбон, я – под столом, пытаясь справиться с упругой жевательной косточкой. Это была не просто какая-то там косточка. Это была косточка высшего сорта, сделанная из сыровяленой свиной кожи и обладающей тонким вкусом бекона. Производство – «Ровер-энд-Кампани». Фирмой вроде как владел наш приятель Саймон, с которым мы познакомились, когда занимались поисками пропавшего человека. В таких делах мы были первоклассными специалистами.
Запах бекона – лучший запах в мире – окутал меня плотным облаком. Я кинул на Берни взгляд сквозь прозрачное стекло столешницы. Интересно, чувствовал ли он этот аромат? Скорее всего, нет. Меня всегда поражало, как слабо развито его – да и всех остальных