Второго звали Котиком. Лицом и телосложением он напоминал молодого футболиста: плоское лицо и плотная коренастая фигура. У него были белокурые волосы, если бы не короткая стрижка, они вполне могли бы виться. На левой руке парень носил золотой перстень, в левом ухе – серьгу. Во взгляде голубых глаз отчетливо проступала голубизна их владельца. Я снова наполнил стаканы.
– Я вам очень благодарен за то, что вы пришли, – сказал я. – И за помощь.
– Не стоит благодарностей, Григорий Сергеич, – ответил Иваныч, – Олег был хорошим парнем.
– Это точно, – подтвердил Котик.
– Он был одним из лучших, – добавил Иваныч.
– Вы с ним давно были знакомы? – спросил я.
– Я? – начал Иваныч. – Мы познакомились с Олегом еще на ипподроме: вместе работали там в кабаке. Это было пять-шесть лет назад. Подружились. Потом, примерно через год, я ушел оттуда в «Корону», потом в «Якорь», но по субботам мы виделись. Он тоже сменил место работы, но мы оба оказались недалеко от стадиона и каждую субботу в полчетвертого ездили туда. Покупали с собой пирожки и всегда опаздывали на полчаса, но все же матчей не пропускали никогда, даже когда наши надолго вылетали из первой лиги.
–Да, Олег с детства любил футбол, – добавил я.
– Я сразу не мог поверить, когда услышал, – сказал Котик. – Поначалу я просто удивился, что он не вышел в ночную смену, потому что он всегда приходил вовремя, даже чуть пораньше. Но когда услышал, что произошло, то даже не понял, что говорят об Олеге. Ведь он практически не пил. Кроме того, он всегда говорил, что если и выпьет, то уж ни за что не сядет за руль. Иначе он просто не сможет расслабиться. А зачем пить, если нет расслабухи?
– Я знаю, – согласился я, – он всегда был осторожным.
Мы немного помолчали.
– Я до сих пор не могу в это поверить, – еще раз повторил Котик.
Мы выпили, и я еще раз пустил бутылку по кругу.
– К нему все очень хорошо относились, – сказал Иваныч.
Опять воцарилось молчание.
– Он рассказывал о вас много хорошего, Григорий… ээ-э… – обратился ко мне Котик.
– Просто Жорик.
– Да, он всегда восхищался твоими успехами.
Олег всегда говорил такое людям обо мне, а может быть, он и на самом деле так думал.
– Идиотизм какой-то! – продолжал Иваныч. – Знаешь человека почти шесть лет, и все это время он кажется тебе спокойным и уравновешенным, как сфинкс. Он в рот не берет ничего крепче чая, хотя у него под руками выпивки – море разливанное, и вот именно этот человек неизвестно где накачивается, съезжает с моста и оказывается в трех метрах под водой. Это несправедливо! В это невозможно поверить! А наш мудила-шеф мало того, что в жопу пьяный колесит по городу, сбивает четырех человек, пускает под откос встречный «москвичок» с целой семьей и под, конец врезается в столб. Когда его выволакивают, он не вяжет ни уха ни рыла, а на следующий день выписывается из больницы не только без единой царапины, но и даже, по-моему, без мало-мальски серьезного штрафа… – Он горестно всплеснул руками, быстро отхлебнул