Я не замечал, что на самом деле индивидуальность Маринки было рациональностью. Она предпочитала держаться золотой середины, разумно рассуждая, что таким образом будет восприниматься благосклонно всеми.
Уже много позже моя эмоциональность и ее рациональность стали смешиваться в странный причудливый коктейль. Оказалось, она любит розы – классика. И маленьким барам предпочитает фешенебельные рестораны с белыми скатертями. Тоже классика.
Как любая пара, мы стали притираться друг к другу. То, что восхищало, понемногу теряло краски, повседневная жизнь стала показывать другие наши стороны – когда ты просто живешь бок о бок, а не пытаешься несколько раз в неделю устроить человеку праздник, чтобы сделать его счастливее.
Я никогда не говорил ей, что шутка про идеальное сочетание эмоциональности и рациональности мне не нравится. Я сам не заметил, как в этой обычной жизни с другим человеком изменился. Как Маринкина золотая середина вошла сначала в нашу квартиру, превратив ее в классическое жилье молодой пары с ровными полками и классическими картинами на стене, большим прямоугольным столом в кухне и стильным гарнитуром.
Мои пластинки, плакаты, гитара, дорожный знак и много чего еще – все это постепенно исчезло, сделав нашу квартиру безликой стандартной картинкой каталога мебели известного бренда.
А потом стал меняться я сам. Я хотел зарабатывать, но первые два года после института выходило не очень. Маринка сразу после окончания устроилась на работу, там она трудится и сейчас. И квартиру мы купили в том же районе, потому что удобно, и место хорошее.
Я перебирал разные профессии, пока Марина не взялась за меня. Вытащила успевший запылиться диплом об образовании, составила резюме и разослала по компаниям, которые считала перспективными.
Дело пошло в гору. Я оказался в офисе и за два года совершил путь от обычного менеджера до коммерческого директора. А потом подвернулось это место, я рискнул и не прогадал.
Наверное, все правильно. Я должен сказать Маринке спасибо. Мне нравится работать, нравится занимать эту должность, но иногда я думаю: действительно ли этого я хотел? И осталось ли во мне хоть немного того, что было в начале наших отношений с ней? Или я тоже стал рациональным, потеряв какие бы то ни было эмоции?
– Ну ты чего, Дим? – она часто моргает, потому что я продолжаю молча на нее смотреть. Отхожу в сторону, Марина тут же отдергивает руку. – Ладно, прости, – кидает дальше. – Конечно, твои родители мне дороги, но это их жизнь, Дим. Они так решили.
Усмехнувшись, смотрю на нее.
– Я знаю. Но от этого мне не менее больно. Представь, что твои предки решили развестись, заявив, что они не любили друг друга.
– Это вряд ли, – хмыкает она, складывая на груди руки. Нервничает, защищается. – Ты же знаешь, они очень простые, без этих заморочек. Я хотела сказать, – тут же быстро