– Ну, – поощрил учитель.
– Все… – глубоко вздохнул Замирайло. – Я больше ничего не знаю.
Учитель задумался, покусывая суставы пальцев.
– Я думаю, что все это вздор. Просто случайное совпадение. Кому, спрашивается, может понадобиться жизнь Андриевича… Ну-с… А теперь приступим к правилу товарищества. Кого бы мне вызвать?..
Вдруг с места поднялся Красильников и взволнованным голосом спросил Замирайло:
– Замирайло! А какого цвета было одеяло у Андриевича?
– Синего, – с готовностью ответил Замирайло.
– Синего? Гм… Странно. Очень странно, – потирая лоб, прошептал Красильников.
– Что тебе странно, Красильников? – удивленно спросил учитель.
– Такое странное совпадение. Как вы знаете, господа, дом моего отца стоит на Проломной, ярдах в четырехстах от реки. А у нас есть собака – Тигр. И этот Тигр вечно шатается по окрестностям и всегда норовит притащить какую-нибудь дрянь: то кусок дохлой кошки, то обглоданную кость. А вчера он является домой и приносит в зубах кусок синего… одеяла. И на куске какие-то красные пятна, запачканные землей. Тигр положил обрывок на пол и стал слизывать красные пятна…
Красильников потер ладонью лоб и умолк.
– Всё? – спросил учитель.
– Всё.
– Да, все это странно. Ну, я думаю, его родители сами все выяснят. Итак: правило товарищества… Вызовем мы…
– Теперь мне многое делается ясным, – громко сказал Грачев, ни к кому определенно не обращаясь.
– Что тебе ясно? – встрепенулся учитель.
Грачев встал и начал уверенным, полным тайного значения тоном:
– Вчера я зашел к Красильникову взять у него учебник арифметики. У меня мою книгу кто-то украл (мне говорили, что в городе действует какая-то шайка), а я хотел во что бы то ни стало приготовить на сегодня урок… Захожу к Красильникову, он сидит, учит правило товарищества. Поговорили о том о сем, об арифметике… Вдруг он рассказывает: «Понимаешь, – говорит, – наш Тигр принес странный обрезок одеяла». – «Обрывок, – поправляю я, – а не обрезок»… Ведь ты, Красильников, настаивал на том, что это обрезок?
– Настаивал, – с готовностью согласился Красильников, – и сейчас настаиваю. Кусок одеяла, именно срезок от целого, и нож, очевидно, был очень острый, потому что без рваных мест.
– Все-таки что же тебе ясно? – переспросил Грачева учитель.
– Когда он показал обрывок или там отрезок, я и говорю: «Постой, да ведь это одеяло Андриевича. Я у него как-то был, сидел на кровати и как раз обратил внимание на цвет и рисунок одеяла…» Мне как-то сразу сделалось беспокойно. «Знаешь что, – говорю я. – Пойду-ка я к Андриевичу, лучше у него возьму арифметику. Кстати же и проведаю его, как он живет». Попрощался с Красильниковым, иду…
– Да, это верно, – подтвердил обстоятельный Красильников, – он со мной попрощался и пошел…
– Не