Харпер посмотрел на дату, обдумал сказанное Шарпом и нехотя кивнул:
– Да, это полная бессмыслица, сэр, вы правы. Но не все же в этом мире должно иметь смысл.
– Конечно! – бросил Шарп. – Так мы с тобой и живем. Мы – люди практичные, Пэт, не какие-то там мечтатели! Мы верим в бейкеровскую винтовку, тауэрский мушкет и двадцатитрехдюймовый штык. Оставь суеверия и предрассудки женщинам и детям, и вот это… – он похлопал ладонью по газете, – хуже суеверий. Откровенное вранье! – Он посмотрел на Донахью. – И вам, капитан, надо бы пойти к вашим людям и сказать им, что это ложь. А если не верите мне, то поезжайте в лагерь. Пойдите к коннахтским рейнджерам и спросите новобранцев. Пойдите к иннскиллингцам. Пойдите куда хотите, но вернитесь до заката. И скажите вашим людям, капитан, что у них сегодня весь день стрелковая подготовка. Заряжать и стрелять, пока плечи не собьют до мяса. Ясно?
Рядовые из Ирландской королевской роты нехотя кивнули. Проблему Шарп решил, по крайней мере до вечера, до возвращения из разведки Донахью. Отец Сарсфилд взял у Шарпа газету.
– Говорите, это подделка? – спросил священник.
– Откуда мне знать, отец? Я просто говорю, что это неправда. Где вы ее взяли?
Сарсфилд пожал плечами:
– Эти газеты везде, их читает вся армия.
– Да и когда мы с тобой, Пэт, видели газету из Америки? – спросил Шарп, обращаясь к сержанту Харперу. – И как чудно́, что в первой же попавшейся расписывают кровавые злодеяния англичан в Ирландии! Как по мне, тут дело нечисто.
Отец Сарсфилд свернул газету.
– Возможно, вы правы, и, если так, слава богу. Вы не против, если я составлю компанию капитану Донахью?
– Чем занимаетесь вы, меня не касается, – сказал Шарп. – Но остальные – давайте-ка за работу!
Жестом показав Харперу, чтобы тот остался, он принялся ждать ухода делегации. Однако отец Сарсфилд тоже задержался.
– Простите, Шарп, – сказал священник.
– За что? – резко спросил стрелок, и Сарсфилд вздрогнул.
– Понимаю, вам вовсе не обязательно заниматься ирландскими делами.
– Да, отец, мне не нужны проблемы. У меня своя работа, и работа эта заключается в том, чтобы сделать из ваших парней солдат. Хороших солдат.
Сарсфилд улыбнулся:
– Вы большая редкость, капитан. Вы честный человек.
– Вот уж нет. – Шарп едва не покраснел, вспомнив, как обошелся Кастратор с тремя дезертирами – по его, Шарпа, просьбе. – Я вовсе не святой, отец, но люблю, чтобы дело было сделано. Если бы всю жизнь предавался мечтам, до сих пор ходил бы в рядовых.