– И всё? – фыркнула секретарша.
– Да.
– Присядьте, – оскорбительным тоном разрешила секретарша, кивнув на кресло, и сняла телефонную трубку. – Виктор Миронович, к вам… некто Валентина.
Не прошло и пары секунд, как Горяев вышел из кабинета, поцеловал Валину щёку и вместо приветствия сказал:
– Пойдём в буфет, очень хочется есть!
И секретарша вскочила из-за стола и впилась в Валю новым взглядом, просверлив глазами каждый миллиметр её облика от заколотых волос до будничных туфель. Валя снова густо покраснела, а Горяев бросил на ходу:
– Лена, а ещё письмо в Новгород и списки! Для всех я на совещании.
– Чего она на меня так вылупилась? – спросила Валя, когда вышли в коридор.
– Свидетельство того, что ко мне не каждый день ходят любимые женщины, – усмехнулся он.
Буфет в Думе был жалкий, длинный, подвальный и неуютный. Сбоку несколько сидячих столиков, а напротив прилавка стоячка, как в советской пельменной. Цены как везде, хотя газеты писали, что депутатам всё даром.
– Ничего поприличней у вас нет? – удивилась Валя.
– Только столовка.
Нашли место за столиком сбоку.
– Смотри, смотри, Хакамада, – зашептала Валя. – Она такая стильная.
– Меня интересует только стиль её голосования, – скривился Горяев.
– У нашего метро старуха пела частушку:
Просто нету с милым сладу,
Как увидит Хакамаду.
Рвётся ящик обнимать
и орет: «Япона мать!»…
– Терпеть не могу баб в Думе, – он даже не улыбнулся. – Дети у них брошенные, мужья как вдовцы.
– Свен рассказывал, в шведском парламенте есть комната, чтоб женщины-депутатки кормили младенцев грудью.
– И часто ты с ним общаешься?
– Раз в неделю. Ему скучно без семьи, мы с Викой и таскаемся.
– Таскаетесь в качестве его семьи? – внимательно посмотрел на неё Виктор. – У нас с Гарантом, ласточка моя, наполеоновы планы! Соскучился, дела отменил, а у тебя в каждом предложении целлулоидный швед.
– Гарант – это кто?
– Ельцин.
– А почему он в Будённовск не поехал? – вспомнила Валя претензии Юлии Измайловны.
– Поехал на Большую семёрку говорить о терроризме, оставил в лавке ЧВСа. Выборы в следующем году, если б он в Будённовске лажанулся, президентом можно выдвигать Басаева. А ты хочешь такого президента?
– Скажи, почему их отпустили?
– Потому что с ними были заложники, и ЧВС дал слово. Военных ругают, а у них даже плана больницы не было, и снайперы лепили по ним сзади. Здание, когда штурмовали, качалось, как при землетрясении. А басаевцы прикрылись беременными бабами. Верно Степашка сказал: «Не мужики, а шакалы!»
– Басаев сказал, если погибнет Чечня, мы готовы погубить Россию! Доберёмся до Москвы! У Свена видела то, что наш телик не показывает, –