чьи шеи обмотаны шифоновыми платками, а пальцы – корпоративными пакетами. Единственный момент нашей встречи, трещина в часах, когда я сочувствую их жизни, а они моей. Саднит только одно: им – домой, а мне – мне обратно. Обратно, туда, где было столько всего и не было еще большего. В нашу комнату, где всегда пахнет сном и стиральным порошком, а сушилка простирает руки к небу. Она стоит, ноги на ширине плеч, рядом с горой книг, привалившихся друг к другу на сдвинутых тумбочках, места больше нет. И страницы от влажности вьются и пухнут, голодая по коже на ладонях, в черный день их уже не продать. И вся эта прооранная здесь боль за годы не зарубцевалась, и все эти провинциальные слезы от того и сего не высохли, а набились под дешевые обои и запеклись там намертво. Всплывают ночами, тогда особенно слышен их прибой, и спится хорошо, я знаю, только в море расступившемся и морем захлебнувшимся. И так, и так – все едино, на дне. Всегда было интересно, сколько же там трупов.
