Андрей Белый. Между мифом и судьбой. Моника Спивак

что эстафету Белого попробовал подхватить и Эллис-поэт – «соавтор» аргонавтического мифа московских символистов и его фанатичный пропагандист («„Аргонавты“ имели печать: ее Эллис в экстазе прикладывал ко всему, что ему говорило: к стихам, к переплетам, к рукописям»103). В стихотворении «Арго» (1905) он хоть и держится за греческий миф (корабль остается мореходным судном, а аргонавты – истомившейся в долгом пути командой мореплавателей), но вносит в него серьезные коррективы: экипаж «Арго» мечтает увидеть зарю, а чаемым золотым руном оказывается, как и у Белого, «солнечный щит», сначала отражающийся «в волнах» и потом «погрузившийся на дно».

      В волнах солнечный щит отражается,

      вечно плыть мы устали давно;

      на ходу быстрый Арго качается,

      то Борей гонит наше судно.

      В волнах солнечный щит отражается…

      Чьи-то слезы смочили канаты упругие,

      за кормою – струи серебра…

      «Ах, увижу ль зарю снова, други, я,

      или бросить нам якорь пора?»

      Чьи-то слезы смочили канаты упругие…

      Стонет ветер… Безмолвно столпилась на палубе

      Аргонавтов печальных семья…

      Стонет ветер, нет отзыва горестной жалобе…

      «Где вы, где вы, иные края?!»

      Нет ответа их горестной, горестной жалобе…

      Что? стоим? То Нептун своей дланью могучею

      держит зыбкое наше судно…

      Словно тогою, небо закуталось тучею,

      солнца щит погрузился на дно.

      Взор слезою наполнился жгучею…

      Где же ты, золотое руно?104

      Это стихотворение открывало поэтический сборник Эллиса, подводящий итоги его творчеству 1905–1913 годов, и дало сборнику название – «Арго»105. В предисловии говорится о чувстве потерянного Рая, поисках новых путей жизни и искусства. «Утратив мерцание чистой мечты, душа не вернется на землю, ибо на земле нет ничего, чего не было бы в царстве грезы», – утверждает Эллис. Золотое руно видится ему как символ той мечты, к которой аргонавтическая душа некогда устремлялась, но (в отличие от Брюсова, полагавшего, что золотое руно уже добыто) не достигла, а потому погрузилась в пучину отчаяния:

      Тогда лишь встанет перед ней <душой> во всей своей неотразимой правде сознание, что она заблудилась безнадежно, что не обрести ей золотого руна, что прикован к месту и вечно будет стоять ее волшебный корабль Арго, что призрачным и ложным был весь ее путь с самого начала, и бодлеровское «Il est trop tard!106» и безумный смех Заратустры прозвучат над ней107.

      Еще более робко трактует модную тему С. А. Соколов, владелец издательства «Гриф» и поэт, публиковавшийся под псевдонимом Кречетов. В стихотворении «Аргонавты» из сборника «Алая книга» (1907) он вроде бы попытался воплотить заветы Белого, устремив корабли героев «к заколдованным странам» «от старого плена»:

      Мертвы и холодны равнины морские,

      И небо завешено бледным туманом,

      И ночи и дни вековая стихия

      Стремит корабли к заколдованным странам.

      Раскинуть широко простор изумрудный.

      Шумит за кормой жемчуговая пена,

      И веяньем влажным нас