8 июля. У меня с Фредро был разговор о поэзии, который принес мне бесконечное наслаждение. У него серьезный и созерцательный ум при внешней комичности, которой он прикрывается, и я нахожу в нем много очарования. Он загадал мне одну чудесную загадку Жана Жака Руссо, разгадка которой означает “портрет”: “Дитя искусства, соперник природы, не продлевая жизнь, я препятствую смерти. Чем более я правдив, тем больше лгу и, старея, становлюсь моложе”. Герцог снова уехал, и к его возвращению готовится новый сюрприз.
Суббота 13 июля. Великая княгиня очень добра ко мне, это меня трогает, я гуляю с ней почти все дни, и мы много беседуем. Сегодня я сопровождала ее во время визита к принцессе Ольденбургской. Когда я возвращалась пешком из Китайского павильона, то увидела Елену, которая из своего окна звала меня зайти к ней. Я зашла к ней, и после короткого разговора она попросила меня прийти поиграть на фортепиано на Кавалерскую, где Фредро пишет ее портрет. Поскольку это совпадало с моими намерениями, я с удовольствием согласилась, и Фредро, рисующий Елену, и я, играющая на фортепиано, – мы втроем, беседуя с перерывами, провели час весьма приятно. После обеда у великой княгини мы с Фредро предприняли короткую прогулку пешком. Весело разговаривая обо всем, мы прошли мимо скамейки, на которой сидели два господина. Мы сделали несколько шагов, как вдруг один из них, военный, быстро встал и высоким голосом обратился к нам: “Извините, судари и сударыни, позвольте мне задержать вас на минуту”. Несколько удивленные, мы сделали то, что он просил, и он, и его компаньон направились к нам. Фредро спросил, чего он хочет. “Я слепой, сударь, – отвечал он, – я потерял зрение на войне. Пенсию, которую великая княгиня изволила дать мне и моей семье, я уже некоторое время перестал получать. Я прибыл в Ораниенбаум, чтобы увидеть господина Нумерса и просить, чтобы он про меня не забыл, но вот уже три дня, как я тщетно пытаюсь его увидеть: мне постоянно говорят, что он в городе. Сделайте милость, скажите, должна ли великая княгиня пройти по этой аллее, я уже несколько часов дожидаюсь, чтобы упасть ей в ноги и изложить мою просьбу”. Этот рассказ, звучавший весьма искренне, очень нас тронул. Фредро отвечал бедному офицеру с доброжелательством, которое служило доказательством доброты его сердца. Он предложил прийти на следующий день во дворец и спросить графа Фредро. “Графа Фредро?” – спросил бедный слепец, снимая при этом шляпу. “Да, сударь”, – сказал Фредро, отвечая на поклон несчастному, который не мог этого видеть. Мамá обещала поговорить о нем с великой княгиней, Фредро – сделать то же самое в отношении Нумерса, и я надеюсь, что бедняга будет утешен. Мы продолжили нашу прогулку в молчании: эта встреча нас опечалила. Во всяком случае я долго и мучительно об этом размышляла. Рядом с роскошью