– Извини.
Он отвечает улыбкой и с гордостью демонстрирует птицу.
– Думаю, важно, что ты понимаешь, я стою рядом с тобой. Уважение твоему парню, он увидел во мне задатки, когда мы были детьми.
Потеряв дар речи, пытаюсь собраться с духом и смотрю ему в глаза, надеясь, что он увидит правду, как мне на самом деле стыдно из-за того, что он прав. В который раз мне преподали урок, отчего становится не по себе, но я уже поняла, что это единственный способ стать зрелым человеком. За эти месяцы Шон многому обучил меня, но главное – показал преимущество смирения, которое я и чувствую, смотря на ЭрБи.
Один из друзей ЭрБи, стоящий за его спиной с такой же повязкой на руке, произносит:
– ЭрБи, нам пора выдвигаться, еще куча дел.
Два новых Ворона.
И я завидую им, потому что мне нельзя туда, куда направляются они.
Я подхожу к мужчине, обратившемуся к ЭрБи, и протягиваю руку.
– Привет, я Сесилия.
Он с изумлением смотрит на мою руку, но все же пожимает ее.
– Терренс.
– Приятно познакомиться. Поздравляю.
Он ухмыляется, но в его глазах безошибочно читается гордость.
– Спасибо. Ты девушка Дома?
– Да. Точнее, была ею.
Я смотрю на ЭрБи, взглядом умоляя его, поскольку знаю, куда он собирается. Знаю, что у него встреча с двумя мужчинами, которых я так жажду увидеть.
– Я не в том положении, чтобы просить об услуге, но когда… увидишь их, когда увидишь… Доминика. – Я качаю головой, понимая, что сообщение будет получено не так, как хотелось бы мне. Я не разговаривала с ним с тех пор, как узнала правду о смерти его родителей и о роли моего отца в сокрытии этого дела. – Не бери в голову.
Нахмурившись, ЭрБи наклоняет голову и внимательно смотрит на меня светло-карими глазами.
– Уверена?
– Да.
– Ладно. Тогда увидимся? – его вопрос полон намека, и мы обмениваемся заговорщическими улыбками.
– Очень на это надеюсь. Однажды, – отвечаю я, всем сердцем надеясь, что этот день настанет. Что я снова смогу беспрепятственно быть рядом с членами Братства – привилегия, которую я воспринимала как должное.
Парни уходят, а я глотаю подступивший к горлу комок от угрызений совести. В очередной раз меня задело за живое. Я думала, что знаю многое, тогда как на самом деле не знаю ничего. В груди ноет, голова идет кругом, я обхожу коляску, но чувствую, как на меня выливается сидр. Мужчина с двумя детьми извиняется, пока я стряхиваю с рукава капли.
– Ничего страшного, – заверяю я и схожу с тротуара на Мэйн-стрит.
Горожане гурьбой бредут вдоль бесконечно тянущихся торговых палаток. Большинство людей улыбаются, находясь в блаженном неведении о том, какая разворачивается война. Далеко за этими деревьями и национальными парками группа мужчин сражается от их лица за процветание местной экономики, чтобы большая часть выручки