Генералиссимус насмешливо покривил щербатый рот со знаменитыми усами.
– У меня есть свидетели. Мы всю ночь с Аль Капоне в блек-джек резались на его шляпу – спроси кого хочешь… начальничек. Тебя наши отношения с Адольфом не касаются. Я много каких уродов не люблю, но будь у меня возможность кого сжечь, начал бы явно не с него. Получи я такую хрень – так первым делом на Хрущеве бы испытал. Дурак ты.
Алексей флегматично пожал плечами, изучая мигающую лампочку на потолке.
– Свидетели ничего не доказывают. Учитывая ваши связи и авторитет в уголовном мире, вы могли это кому-нибудь заказать. – Калашников выдержал эффектную паузу. – Но подойдем к вопросу с точки зрения психологии. Вас абсолютно не удивил рассказ о веществе, способном в мгновение ока уничтожить гражданина города… Как будто для вас появление такой жидкости – обыденная вещь. Вы что-нибудь о ней знаете?
Веки Сталина чуть-чуть дернулись, но взгляд при этом не изменился. Он замолчал, глядя куда-то в пространство и беззвучно шевеля губами. Потом закрыл глаза. Калашников терпеливо ждал. Тишина длилась минут десять – у сотрудников Учреждения появилась мысль, что вождь народов заснул, когда тот неожиданно поднялся на ноги.
– Я уже сказал тебе, кацо, – ты дурак, – устало пробурчал Сталин, не глядя на Калашникова. – Мне с кентами отыграться надо срочно, а я с вами пустой базар мусолю. Ничего не знаю. А знал бы – так и не сказал, по природе вас, мусоров, ненавижу.
Корявыми сморщенными пальцами он бесцельно вертел опустевшую трубку.
Малинин сделал шаг вперед, деловито засучивая рукав мундира, однако Алексей остановил его взмахом руки. Подождав секунду, он наклонился к Сталину.
– Мы повстречаемся еще раз завтра – может быть, тогда станете поразговорчивее, – прошипел он, и Сталин, с облегчением поняв, что беседа закончена, привычным жестом завел руки назад. – Но отыграться у вас не получится, ибо на зону не отпустим – проведете чудную ночь в «одиночке». Это для вашей же безопасности, – повторил эффектную паузу Калашников и добавил: – Убийца, если его мотивом была месть, может не удовлетвориться исключительно Гитлером. Вы, как общеизвестно, у нас тоже не ангел.
Обратно до автомобиля оба шли в полном молчании, глядя по сторонам.
– Надо было, вашбродь, не пустой треп разводить, – скрипя зубами, произнес Малинин, плюхаясь в кресло водителя и включая зажигание, – а сразу без разговора ему в рыло съездить, чтоб в изумление пришел. А вы с ним и так, и эдак, и на «вы» – еще бы мороженое или бламанже какое на фарфоровом блюдечке поднесли.
– Экий ты у нас умный. Ну, дашь ты ему в нос раз или два. А что потом будешь делать? – огрызнулся Калашников, устраиваясь на соседнем сиденье. – Мы, братец, на него давить не можем – вариантов нет. Пригрозить, что Шеф его испепелит? Дедушку это только порадует – кто ж не мечтает сдохнуть после пятидесяти лет работы в каменоломне? Тут сила не требуется. Не