– Они Живчика убили, – сказал он вдруг хриплым голосом.
Сталкеры с изумлением уставились на него. Айрон сочувственно кивнул:
– Да, жаль его. Сволочная у тебя работа, Миша.
– Кому он мешал, Живчик? Когда клетку открыли, он думал – кормить будут. Поиграть хотел. Он добрый был. А они в него – из автоматов. И гогочут.
– Эх, Миша, уходить тебе надо отсюда, – сказал Айрон. Мужик непонимающе посмотрел на него и снова уставился в огонь.
– Ну, давайте о походе потолкуем, – сказал Айрон. Крот показал глазами на Мишу, но Медный только пожал плечами:
– При нем можно говорить, его наши дела не интересуют. В общем, так. Мы не знаем, что творится на Текстилях и с чем мы можем там столкнуться. Приходил оттуда, говорят, не так давно сталкер один. Ну, то есть, пару лет назад примерно, как я понял. И, в общем, не порадовал – наверху, по его словам, такое творится, что он еле ноги унес, чуть живой в метро приплелся, долго потом откачивали, в чувство приводили. Все в курсе, наверное, что после Волгоградки открытый перегон? Так это еще полбеды. Там, говорят, в туннеле какая-то фигня со светом.
– Освещения нет, что ли?
– Если б просто не было. Оно там какое-то… само по себе. Живое. И вредное. Морок, в общем.
– Что за чушь?
– Как мне сказали, так и объясняю, – насупился Айрон. – Но, думаю, все вместе пройдем как-нибудь.
– Знамо дело, аномалия, – примирительно вздохнул Следопыт, – ничего, прорвемся.
– Может, просто коротит? – снисходительно предположил Литвин. Все посмотрели на него с сомнением – такая версия казалась слишком простой.
– Еще говорят, герма там разломана возле выхода в открытый туннель. Была там когда-то герма и пост. А сталкер, который там проходил, сказал – герма разломана, от поста рожки да ножки остались, причем, судя по всему, довольно давно. А вдоль открытого перегона мутанты теперь живут. Там, где автомобильный завод раньше был.
– Ясное дело – наверху везде мутанты.
– Нет, эти вовсе жуткие.
– Знаю, – неожиданно вмешался Литвин, – там был раньше автомобильный завод имени Ленинского Комсомола, выпускал примерно до девяностых годов прошлого века автомобили «Москвич». Потом, в начале двухтысячных, обанкротился, здание выкупили французы и начали производить свои машины «Рено».
– Ничего себе, – с уважением протянул Крот, пораженный такой дотошностью. Он и сам в прежние времена видел из несущегося вагона метро длинное разноцветное здание с непонятными буквами по фасаду и знал, что фирма имеет отношение к автомобилестроению. Но его поразило, что даже сегодня кто-то мог сообщить такие подробности, казалось бы, уже никому не интересные. М-да, автомобили – когда-то Крот завидовал их владельцам и давал себе слово, что, когда вырастет, обзаведется собственной блестящей и стремительной красавицей. А теперь вон они, ржавеют наверху, никому не нужные, –