А вот незнакомец, кажется, знал.
– Пора брать свой трофей, охотница моя, – сказал он, наклонился и приник к губам Уиллоу.
Ахилл Темплтон, седьмой герцог Одли, известный в светских хрониках как просто Темпл, привык целовать незнакомых женщин и всегда получал от этого удовольствие. Женщины вообще были для него удовольствием, и он старался, чтобы и они воспринимали его так же. Однако он обычно обращал свое внимание на светских львиц и тусовщиц, женщин опытных, точно знавших, кто он такой и что их ждет в отношениях с ним.
А вот незнакомок, разгуливающих по его поместью с листьями в волосах и подглядывающих за ним, у него еще не было. По сути, он и сам не знал, что заставило его поцеловать эту девушку. Если бы она застала его на пробежке, он списал бы свое желание на высокий уровень адреналина. Но сегодня, когда он выходил из воды, никакого всплеска адреналина у него не было. Как раз напротив, он был холоден как лед. И такая холодность была его обычным состоянием, он всегда умел держать себя в руках.
В Торнхейвен он приехал сегодня утром и, обнаружив в старом доме множество призраков, решил избавиться от них с помощью физической нагрузки. Однако пробежка и купание в ледяном озере не прогнали сидевший глубоко внутри его страх – страх, овладевший им с той минуты, когда он переступил порог особняка.
И только эта незнакомка подарила ему то успокоение, которого он так жаждал.
Он заметил ее сразу, как только вышел из воды, и посмеялся над ее жалкими попытками спрятаться. Разве можно спрятать в зелени такие яркие золотистые волосы!
А вот когда она вышла из своего укрытия, его веселости поубавилось. Высокая, статная, загорелая, с выразительным лицом. Она выглядела девчонкой-сорванцом, но при этом в ее облике присутствовала истинно женская чувственность. Она показалась ему златовласой богиней и смотрела на него так, будто никогда в жизни ничего подобного не видела, как будто изнемогала от мучившей ее жажды, а он был для нее глотком холодной воды…
Женщины никогда не смотрели на него как на чудо, и это потрясло его до глубины души.
И прогнало страх.
Он всего лишь хотел снять листья с ее волос. Во всяком случае, так он себе говорил, когда шел к ней. Он не собирался запускать руку ей в волосы, не собирался целовать ее. Но почему-то сделал это. Наверное, потому, что она стояла перед ним не шевелясь, и смотрела на него, и в ее глазах стоял вопрос, хотя она, вероятно, и сама не подозревала, что задает его.
И он дал ей ответ. Без колебаний.
Сначала ее губы были напряжены. Потом по ее телу прошла волна трепета, как будто у нее внутри шла битва, и одна часть ее капитулировала. И тогда ее губы расслабились и приоткрылись ему навстречу. Корзинка с ягодами выпала из ее рук.
А он, ощутив на ее губах вкус ежевики и еще чего-то сладкого, как мед, дал волю своему желанию, которое заставило его излить поднявшийся в нем жар в этом поцелуе. Она тихо застонала, и он ощутил легкое, неуверенное прикосновение ее пальцев к груди. Однако