Погромы шли в Нижнем Новгороде, Астрахани, Одессе, Екатеринославе и других городах. В сельской местности нередкими стали самовольные захваты, грабежи и поджоги собственности колонистов. Психологическое давление, моральный, а порой и физический террор заставляли многих немцев, в том числе и занимавших высокое положение в обществе, менять свои фамилии на русские.
На первых порах правительство делало некоторые попытки защитить немецких граждан своей страны. В частности, министр внутренних дел Маклаков запретил журналистам касаться темы «немецкого засилья». Потребовал прекратить в печати травлю российских немцев – «верноподданных империи». Но эта мера практически не возымела эффекта. Тем более что тот же самый министр внутренних дел в октябре 1914 года направил всем губернаторам секретный циркуляр, в котором настоятельно рекомендовал переименовать селения и волости, «кои носят немецкие названия, с присвоением им названий русских», что и было вскоре сделано.
Пришлось несладко и братьям Лутц. Благо, что на манеже не объявлялись их настоящие фамилии. Свой немецкий акцент они легко выдавали за итальянский, вставляя характерные словечки.
На сердце у братьев было неспокойно. С самого начала Первой мировой войны их Рига, где оставались родители, оказалась в положении прифронтового города. Именно в этот период младшая сестра Якобино Магда, которая работала в немецком госпитале сестрой милосердия, встретила баварского врача и навсегда покинула насиженные места.
Надо было где-то искать спасения и братьям Лутц. Где? Только в цирке. Среди своих. Тут никого никогда не интересовало какой ты национальности, потому что она здесь на всех одна – ЦИРКОВОЙ!
В цирке есть два точных мерила: хороший артист или… хороший человек или… Или-или. Третьего не дано. Судит тут манеж. И – Жизнь…
Глава четырнадцатая
Сегодня память разгулялась, раздухарилась, никак не хотела отпускать Якобино из своих цепких рук. Она подводила итоги прожитого, сравнивая дни прошедшие с сегодняшними. В них то и дело мелькал образ Пасторелли. Якобино вздохнул и перелистнул очередную прочитанную страницу жизни.
…Якобино ехал в Кисловодск. По пути решил завернуть во Владикавказ, столицу Горской Автономной Республики, чтобы разузнать, кто тут работает из артистов. Переговорить и, возможно, заключить контракт с хозяином местного цирка Первилем. Вечером планировал отбыть.
Якобино ездил по Кавказу, откровенно спасаясь от голода, который накрыл почти всю территорию недавно образованного СССР.
Шагая по городу, любуясь местными красотами, он, никого не спрашивая, интуитивно пытался найти цирк – сердце подскажет. До отхода поезда была ещё прорва времени, которую нужно было куда-то деть.
Сердце указало маршрут точно. Ëкнуло – здесь!
Да, это здание тоже можно было назвать цирком. Здесь тоже работали цирковые. Но это не было