Чем больше в стране государственных тайн, тем ниже уровень нравственности и в обществе, и у власть предержащих. Красный колпак секретности укрывал все, что касалось образа жизни номенклатуры. В начале 30-х годов номинальный глава государства Михаил Калинин подарил оперной певице Татьяне Бах роскошное соболье манто стоимостью 37 тысяч рублей. За такую фантастическую по тем временам сумму даже «всесоюзный староста» не мог сделать подарок своей пассии. Пикантность этого подарка состояла в том, что манто раньше принадлежало последней императрице Александре Федоровне и хранилось в Кремле среди прочих царских драгоценностей. Калинин просто украл его из казны. Глава ОГПУ Генрих Ягода доложил об этом Сталину. Этим все и ограничилось.
Секретность – идеальное условие для коррупции, и мы никогда не узнаем, сколько народных средств было разворовано в таких ведомствах, как госбезопасность, армия, атомная промышленность. Мы никогда не узнаем, какие колоссальные взятки получало секретное начальство, распределявшее заказы и квоты на сырье. Лишь по отдельным свидетельствам и образу жизни высших слоев коммунистического общества можно судить о масштабе коррупции.
В сталинское время любая информация о коррупции, любой факт о реальном положении вещей были скрыты за завесой секретности, за одно знание о них грозила смерть. Вот авторитетное свидетельство из архивов госбезопасности: «Сейчас все построено на взятках… живет только правительство, а широкие массы бедствуют». Это подслушанная и записанная оперативной техникой МГБ приватная домашняя беседа командующего Приволжским военным округом (а в прошлом Сталинградским фронтом) генерала Василия Гордова с начальником штаба округа генералом Филиппом Рыбальченко.
Только гласность чуть приоткрыла завесу секретности. Валентин Бережков, бывший переводчик Сталина и помощник Молотова, рассказал в своих воспоминаниях о деятельности Главного управления советским имуществом за границей (ГУСИМЗа), которое возглавлял подручный Берии Меркулов. «ГУСИМЗ, – пишет Бережков, – не только управлял огромным трофейным имуществом, попавшим к нам после войны, но фактически поощрял организованный грабеж в странах Восточной Европы. Оттуда вывозили целые особняки и дворцы для большого начальства и высшего военного командования. Их разбирали на блоки, а потом собирали в подмосковных поместьях. Об автомобилях, скульптурах, картинах говорить нечего. Их вывозили целыми эшелонами. Именно оттуда берут начало некоторые “частные коллекции”, появившиеся у иных “пролетарских чиновников”