– Чем богаты, тем и рады. Это тебе не итальянский кофе. Скажи спасибо, что принесли хотя бы это.
– Спасибо. Я уже и не думал, что хоть что-то меня здесь сможет порадовать. – Улыбнувшись Адам поставил чашку на место.
– А если продолжишь свой рассказ, то я принесу кофе получше.
– Тогда я продолжу, с твоего позволения. На чём это я остановился, ах да…
С того момента прошло около двух месяце. Наступил декабрь. Люди готовились к новому году, католики праздновали Рождество. Я же не разделял всеобщего праздничного настроения. Наблюдая с высоты своей квартиры за суетливыми людьми, я в глубине души завидовал столь простому человеческому счастью. Временами мне очень сильно хотелось, чтобы мою головню занимали те же мысли, что мысли снующих по улицах прохожих. Найдя лазейку на крыше собственного дома, мои вылазки в город стали происходить чуть реже. Вид, открывавшийся отсюда, захватывал дух, а желающих посидеть на ней ночью в мороз не было, что делало это место идеальным.
В своих бесконечных размышлениях я то и дело возвращался к той самой ночи. Несколько раз я приходил к старому фундаменту в попытках отыскать хоть какую-то зацепку, указывающую на реальность произошедшего. Даже несмотря на безрезультатные поиски, я, неоднократно прокручивая в голове все подробности, никак не мог выбросить произошедшее из головы. В конце концов, это было единственное столь яркое воспоминание в жизни. Каждодневные многочасовые размышления о случившемся вошли в привычку и переросли в навязчивую идею. Слепая вера в чудо помогала засыпать и просыпаться, давая надежду на то, что однажды жизнь изменится к лучшему.
В какой-то момент, я стал ловить себя на мысли, что приходится делать над собой усилие, чтобы не думать об этом. Приходилось загружать себя мелкими каждодневными заботами, чтобы отвлечься от бесконечного круга одних и тех же размышление, но каждый раз не приносил желаемого результата. И сколько бы голос разума не твердил о том, что все это было не более, чем наваждением, что-то внутри продолжало это отрицать. Эта ночь вселяла надежду, от которой я не был готов отказаться.
Сейчас, сидя на крыше, я наблюдал за окном соседней панельки, в котором маленькая кучерявая девчушка, стоя на подоконнике, наклеивала вырезанные из бумаги снежинки на стекло. Рядом стоящая мама, придерживала ее за пухлые ножки, чтобы та ненароком не упала. В комнате напротив отец семейства собирал искусственную елку и о чем-то оживленно беседовал с женой. Увлеченные, они жили в своем мире, не подозревая о том, что по соседству существует сотня таких же беззаботных, как они. Кто знает, может однажды память ко мне вернется и я окажусь хорошим человеком и тогда, со спокойной душой, жизнь тоже займет свое место в одном из окон. Так я думал тогда, сидя на крыше.
Закутавшись в высокий воротник своего пальто, я вздохнул. У меня не было уверенности, что я действительно хочу именно этого. Такое желание возникло от отчаяния, что в моей жизни не происходило ничего, и я цеплялся