Это был всего лишь поцелуй в щеку, всего лишь легкое касание его губ и пальцев, а в сердце у меня вдруг все изменилось.
Всего лишь короткий миг, вздох вечности – а мне вдруг захотелось любить до бессилия. И встретить весну, звонкую и медовую. И утонуть в ней и в этих странных чувствах. Но тотчас стало бесконечно тоскливо от невозможности сделать это.
– Я от тебя без ума, – снова шепнул Олег, дотрагиваясь пальцами до моих губ.
Мое сердце замерло, и губы под его пальцами опалило огнем.
Каждое прикосновение Олега, каждое его слово, сказанное мне на ухо, каждый крошечный поцелуй околдовывали меня. Мне вдруг захотелось развернуться к нему, крепко обнять в ответ и поцеловать, так, чтобы по-настоящему, с искрами, страстью и приятно ноющими от ласк губами. Так, чтобы не хватало воздуха и жгло в груди от желания. Так, чтобы хотелось или быть с этим человеком, или рассыпаться тысячей звезд без него.
Губы Олега были горячими и сухими, а пальцы ласковыми и осторожными. И я наслаждалась каждым мгновением, однако все же сумела взять себя в руки.
– Вы меня, конечно, извините, – сказала я, глядя в окно, за которым все так же шел снег, – но, Олег Владимирович, вы что, немножко не в себе? Так, самую малость.
– Не нравится? – спросил он все тем же интимным шепотом, и у меня по рукам побежали мурашки.
– Нравится, но… Но я не готова к этому, – нервно ответила я, сама себя не понимая. Что за дела, почему у меня на него такая реакция? Может быть, я больна, и пора ставить прививку от глупости? – Я, может быть, даже никогда не целовалась, а вы меня лапаете. У меня паника, стресс и психологическая травма.
– Травма, значит? – зловеще спросил Владыко.
Он убрал руки и стремительно вернулся на свое место, и только когда он оказался на стуле, я облегчено выдохнула.
Волшебство, окутывавшее нас, пропало. Растаяло, как снежинка, упавшая на руку. Олег вновь стал противным преподом, которому я была как кость в горле.
– Что и требовалось доказать, Ведьмина, – заявил Владыко своим обычным язвительным тоном. – Моя гипотеза оказалась верна. Я вам не нравлюсь. Если бы нравился, то вы бы вели себя иначе.
– Накинулась бы на вас с мольбой взять меня прямо на кухне? – я расхохоталась, пытаясь не показывать собственного волнения.
– Ну, по крайней мере, не застыли бы, как статуя, а воспользовались бы моментом, – ответил он с неожиданным раздражением. Как будто я была виновата в том, что не поцеловала его. Ха! Я непонятно с кем целоваться не буду, даже если он дважды преподаватель и трижды Владыко.
– У вас какое-то однобокое представление о женщинах, – я пыталась скрыть смущение. Это состояние я терпеть не могла, потому что смущение – легкая форма стыда.
– В данный момент речь идет о вас, – напомнил Олег.
– Тогда у вас однобокое представление обо мне, – заявила я.
– Совершенно точно нет. Хоть мы и знакомы недолго, я успел вас изучить. Вы не из тех, кто теряется, Татьяна. Вы всегда знаете, что