Каир и Александрия были очагами интриг и международного шпионажа. Я был связан с человеком по имени Теоридес, который был тайным агентом на службе греческого правительства. Он контролировал банду головорезов, которые слонялись по базарам и занимались всевозможной нелегальной деятельностью. Именно Теоридес впервые рассказал мне о великолепной работе, которой занимался один англичанин, проживавший под личиной араба; это был полковник Лоуренс Аравийский.
Однажды я встретился с Лоуренсом, когда находился в Каире. Это был спокойный, сдержанный человек, и лишь от его коллег и моего приятеля-головореза Теоридеса я узнал о его работе. Впоследствии, находясь годом позже в России, я пытался применить кое-какую тактику против немцев, которую полковник Лоуренс использовал против турок.
Другим человеком, с которым я провел много часов в Египте, был Линкевич – русский революционер, высланный из России, который зарабатывал себе на жизнь окольными путями. Он был помешанным фанатиком, но очень хорошо информированным и знал обо всем, что происходило в Каире. У него также имелись некие тайные источники информации, и он сообщил мне об отречении русского царя от престола и установлении революционного правительства в Петрограде через несколько часов после произошедших событий. Это случилось за два дня до того, как до штаба и египетской прессы дошли об этом официальные телеграммы. Но я так и не узнал, как он получал свою информацию.
Глава 10
Когда в июле 1917 г. я был в отпуске, внезапно получил распоряжение присоединиться к миссии Королевского летного корпуса в России. Я с радостным сердцем покинул вокзал Кингз-Кросс на полночном поезде, отправлявшемся в Абердин, чтобы узнать, каково реальное положение дел в новой, незнакомой мне России. Ранним утром следующего дня поезд пересек Форт-бридж. Под нами простирался Великий флот, а в воздухе висели аэростаты слежения, с которых велось непрекращающееся наблюдение на тот случай, если немецкая субмарина так или иначе сумеет проскользнуть в Форт-бридж. Мост находился под надежной охраной, и мне было интересно, сколько дал бы германский тайный агент за возможность провести на нем час.
В Северном море бушевал ужасный шторм, и, когда я прибыл в Абердин, он сотрясался от шквалистого ветра. Мы явно были обречены на переправу в такое ненастье. Плохая погода затрудняет действия подводной лодки, и я был рад, что риск быть торпедированным на корабле сводился к минимуму. Конечно, всегда существовал риск напороться на плавучие мины – ужасная вещь, которую можно встретить в бурном море, – но после гибели броненосного крейсера «Хэмпшир», произошедшей более года тому назад, когда лорд Китченер и весь личный состав корабля, кроме полудюжины служащих, погибли по пути в Россию, были приняты чрезвычайные