Мы с отцом навещали Роксану в Абботтабаде в октябре две тысячи восьмого. Она была еще жива, хотя и болела лейкемией, от которой, в конце концов, умерла. Это был мой первый приезд в Пакистан после одиннадцатого сентября, и я увидел не ту страну, которую помнил. Никакой любви к Америке или обожания ее не осталось. Вместо них возникла иррациональная паранойя, которую принимали за здравое политическое сознание. Оглядываясь теперь на эту поездку, я вижу широкие очертания тех же факторов, что после привели Америку к эре Трампа: закипающая злость, открытая враждебность к чужим и к тем, чьи взгляды противоречат твоим, презрение к известиям из считающихся достойными источников, готовность принять реакционные моральные подходы, гражданская и правительственная коррупция, которой более незачем скрываться, и в брачном союзе со всем этим – постоянно ускоряющееся перераспределение богатств в пользу тех, у кого они есть, и постоянные издержки для тех, у кого их нет. Во время этого нашего приезда постоянно шли конспирологические разговоры, обычные, которые я слышал уже давно – что одиннадцатое сентября было делом внутренних агентов, то ли американских тайных служб, то ли «евреев»; или что землетрясение 2005 года в Свате вызвано было американской бомбежкой; изощренные попытки объяснить убийство Бхутто результатом вмешательства США, – но я решил, что не буду больше ни спорить с родственниками, ни демонстративно выходить из-за семейного стола[13]. В этой поездке я был решительно настроен сохранять спокойствие, сдерживать свое возмущение, прислушиваться к эмоциональной логике, порождающей эти безумные и навязчивые подозрения. И этими новыми ушами я услышал страх. Я услышал тревогу мира, который семь лет подвергался военной и политической травле под флагом «борьбы с террористической угрозой». В 2008 году уже было ясно, что не будет конца кровопролитию, которое администрация Буша начала на основе чистой фальшивки, и легко было понять ужас, который рождал в моих пакистанских родственниках так раздражавшую меня глупость: они могли оказаться следующими в очереди на имперскую бойню, будущими жертвами этой новой эры бесконечной мести Америки.
Но я отклоняюсь от темы.
В нескольких словах: место действия – дом моей тети Роксаны в Абботтабаде; конструкция в стиле бунгало времен британского владычества, просторные комнаты отделаны с выкрутасами британского стиля. В гостиной вишневые панели уступали место выцветающим обоям «Вильям Моррис» с ветвями и сучьями, над разнообразными каминами, рассыпанными по дому, зеркала, канделябры, каминные часы, а в комнате для гостей, где поселили нас с отцом – мать не очень хорошо себя чувствовала и предпочла остаться у своих