– Можно я к тебе залезу?
– Хмм… – Я все-таки справился со своим голосом и судорожно задышал, приводя психику в норму. – Конечно. Только ты это… Осторожнее.
Она гладящим движением провела ладонью по древесной коре. Я понял, что она ищет опору.
– Меня зовут Алиса. – Она беззащитно улыбнулась. – Ты поможешь мне?
– Конечно. – Я потрясенно кивнул. Ну как я мог ей отказать?
Глава вторая
Год Ежика
– Ты знаешь, что мы живем в год Ежика?
– Ежика? – Я озадаченно нахмурился. – Разве у нас сейчас не год Собаки?
– Год Собаки – это по китайскому гороскопу.
Алиса на секунду задержалась, точно собиралась оглядеться, но даже не оглянулась – снова повела меня дальше. Или это я ее вел? Не знаю, что тут больше соответствовало истине, но мы шли с ней под ручку – прямо сладкая парочка! Ни с Улькой, ни с Лариской я так не ходил, а тут все получилось само собой. Алиса ищущим движением нашла мое плечо, а потом легко и просто взяла под руку. Смешно бы я выглядел, если бы стал отбрыкиваться!
– Гороскопов – их много, – продолжала она свою лекцию. – Японский, зороастрийский, кельтский. А еще есть гороскоп древних майя, есть гороскоп друидов.
– Ничего себе! А российского ничего нет?
– Есть, конечно. Старославянский гороскоп, а точнее – годослов. Кстати, очень похож на зороастрийский, хотя количество знаков в них разное. У японского – двенадцать, у старославянского – шестнадцать, а у зороастрийского – целых тридцать два.
– Чем же они похожи?
– Да вот – животными и похожи. Например, по старославянскому сейчас тоже год Ежика, но Ежика Свернувшегося.
– Почему свернувшегося?
– Такой уж у нас славный календарь. В нем звери не просто называются, а еще и характеристики свои имеют. Например, год Жемчужной Щуки – правда, здорово? Или год Крадущегося Лиса, Шипящего Ужа, Огненной Векши.
– Векша – это, кажется, белка?
– Правильно! А еще есть Прядущий Мизгирь.
– Вот Мизгиря не знаю, – признался я. – Хотя, если прядет… Паук, что ли?
– Умница! – похвалила Алиса.
И я ощутил, что краснею.
Вообще, это был странный разговор: малознакомая девчонка несла всякий вздор, а я слушал и млел, развесив уши. Вот бы на уроках так получалось! Но там я, как ни пыжился, в основном спал или занимался чем-то посторонним. А вот Алису я слушал. Прямо с каким-то щенячьим восторгом. И не мог понять, в чем тут дело, – то ли в ее голосе, легко перескакивающем от ликующих нот к бархатистому полушепоту, то ли в глазах, в которые я боялся заглядывать, но к которым вновь и вновь возвращался, точно к загадочному магниту…
– В нашем годослове все звери симпатичные, – продолжала образовывать меня Алиса. – Златорогий Тур,