– Берите перчатки, леди. Вот это – если кто-то не знает – называется «тяпка». – Я дружески улыбаюсь обеим моим подопечным.
Патриция и Келли смотрят на меня не так воодушевленно, как я надеялась.
– Мы посвятим два часа прополке. Я сегодня уже поработала. Как вы убедитесь, распознать сорняки не составляет труда. Узнаете эти культуры?
Я пытаюсь установить с ними контакт, но по виду Келли ясно, что она не горит желанием идти мне навстречу. Ее небрежность смущает Патрицию, с виду весьма сдержанную, даже скрытную особу. Повинуясь моему взгляду, больше похожему на молчаливую мольбу, она говорит:
– Я справлюсь, сама кое-что выращиваю дома в огороде: салат летом, немного картофеля. Кажется, здешние травы мне знакомы.
– Отлично! Как насчет тебя, Келли?
– Ага.
Немногословно!
– Давайте так: одна встает на одном конце, вторая на другом, я беру на себя середину.
Келли хватает голой рукой тяпку и уходит на дальний конец грядки. Оттуда она ничего не услышит, из чего я делаю вывод, что ей хочется одиночества.
Я кошусь на Патрицию, та видит, что я провожаю взглядом Келли.
– Бедняжка! – говорит она.
Я киваю и тихо отвечаю:
– Думаю, свежий воздух пойдет ей на пользу.
Не хотелось бы, чтобы Келли знала, что мы ее обсуждаем, но Патриция и не собирается: она молча принимается за работу.
Исподтишка поглядывая на Келли, я удивляюсь, как активно она взялась за дело. Работа кропотливая, потому что травы, в отличие от овощей, высаженных прямыми рядами и не мешающих прополке, растут как попало. Розмарин представляет собой кустики, в тени которых вольготно чувствуют себя сорняки, а лимонная мята, наоборот, прибита дождем к земле. Но я отдаю должное Келли: она не халтурит и не менее старательна, чем Патриция или я.
В четыре часа мы закругляемся. Идти обратно молча как-то странно, поэтому я заговариваю первая:
– Я сама новенькая, только вчера приехала. На то, чтобы привыкнуть, нужно время.
Я не рассчитываю на реакцию, но Келли меня удивляет.
– В гостиной висит гитара, – сообщает она. – В списке занятий не было музыки, а жаль.
Любопытно!
– Действительно, жаль. Но раз есть гитара, значит, кто-то на ней играет. Если хочешь, я могу узнать.
– Спасибо, было бы славно.
Я вижу на лице Патриции улыбку. Считаные часы не особо тяжелого физического труда творят чудеса!
– Привет, Ферн! Как ты там?
Это Оуэн. Я откидываюсь в шезлонге, закрываю глаза и представляю себе лукавую улыбку брата.
– Я хорошо, рада слышать твой голос. Как учеба?
– Не передохнуть. Но конец уже виден. Ты не поверишь, у меня теперь кубики на животе.
Моего брата превращают в воина! Такую подготовку