Я не могла видеть себя со стороны, но, думаю, в тот момент краска схлынула с моего лица. Стало быть, меня берут не за образование, гораздо более серьезное, чем требуется для этой работы. Не за старательность, не за ум, не за полученные результаты. А за мою внешность, благодаря которой хозяину дома точно не придет в голову крутить со мной шашни.
– Спасибо, Хана, – глухо сказала я, выходя из-за стола. – Передайте, пожалуйста, госпоже супруге главы гильдии, что я не смогу принять ее щедрое предложение.
Ошарашенный взгляд Ханы сопровождал меня до дверей. Выйдя из здания, я быстро зашагала по улице, обхватив себя руками, несмотря на то что холодно не было.
О своем импульсивном поступке я пожалела почти сразу, стоило двухэтажному дому главы гильдии остаться за спиной. Сначала пыталась отогнать угрызения совести, сосредоточившись на быстрой ходьбе и дующем в лицо ветре. Но это помогло лишь ненадолго: в скором времени невеселые мысли достигли сознания. Итак, я только что своими руками лишила себя, возможно, последнего шанса обзавестись работой и сохранить жилье. Теперь пойду по миру сама, а заодно прихвачу с собой пса, который имел глупость довериться моим заботам. А все потому, что я не сумела вовремя сдержать дурацкую, совершенно неуместную гордость. Радоваться надо было! Моя внешность при устройстве на работу всегда мешала, а тут вдруг сыграла на пользу. А я не оценила.
Вернувшись домой, я зарылась лицом в густую шерсть своего пса и долго плакала. Вариантов, которые предстояло проверить, оставалось все меньше, а время очередного взноса платы за жилье неотвратимо приближалось.
На следующий день я вновь отправилась на поиски работы, и все прошло как обычно. В том смысле, что в обоих местах, куда я сунулась, мне отказали сразу, едва взглянув на мое лицо. К подобному я привыкла и, возможно, не слишком бы расстраивалась, но перспектива оказаться на улице не радовала совсем. Тот единственный проект, на который меня благополучно взяли по окончании обучения, был столь же благополучно завершен несколько месяцев назад, и от заработанных тогда денег почти ничего не осталось.
Поэтому я шла по узкой мостовой, мимо лавок, жилых домов и призывно распахнувших двери мастерских, и думала только об одном: хоть бы найти работу! Невольно косилась на сидящих у дороги нищих, примеривая их роль на себя. И вдруг один из них, мужчина в годах, неимоверно бледный, стал заваливаться набок.
Рациональное мышление стандартного обывателя советовало пройти мимо, но я замешкалась, а потом все-таки спросила:
– Вам плохо?
«Сейчас, наверное, денег попросит на поправку здоровья», – сразу же подумала я, но вместо этого нищий прохрипел:
– Лекарство! Мне нужно