– Пацан, я не знаю, к чему весь этот спектакль, – добавил отец, – но лучше не доводи до греха и уходи. Наш сын здесь!
Макс замотал головой и остался на месте. Ведь настоящий – он! А кто этот писклявый двойник? Пальцы нащупали в кармане нож. Макс не понимал, что происходит, не контролировал проснувшуюся в нём ярость. Она заставила его выкрикивать плохие слова, махать ножом перед верещащей мордой двойника и отчаянно извиваться, когда отец больно вывернул ему руку. А потом вырываться и даже укусить дядю Мишу, который прибежал на мамин звонок.
Кулак участкового оказался действительно тяжёлый – не зря он хвастался, превращая яблоко в кашу с одного удара.
***
Макс очнулся в липкой темноте. Она была тёплой и пахла навозом. Максу всегда нравился этот запах – уж всяко лучше, чем воняет от него самого.
Макс осмотрелся: мрак, окружавший его, был не таким уж плотным. Он нащупал шершавые деревянные стены, словно обитые горбылём, и увидел металлические прутья на месте двери. Из соседней комнаты через коридор сочился тусклый свет.
– Дядя Миша, выпустите меня! – крикнул Макс, уткнувшись лицом между прутьев.
– Смотрите-ка, имя моё знает, – отозвался участковый.
Его огромная фигура выросла перед Максом.
– Я и дочку вашу знаю, Ксюшу, – торопливо заговорил Макс. – А кто это был дома? Он так похож на меня!
– Лучше скажи, кто ты, – рявкнул участковый. – Хотя… Пусть завтра городские с тобой разбираются. Мне тут ещё беглых детдомовцев не хватало.
– Я не детдомовский! – возмутился Макс. – Это мои родители!
– Хватит уже! Либо колись: кто надоумил цирк тут разыграть, либо заглохнись до завтра!
Из камеры напротив послышалось знакомое дребезжание. Говорила как будто баба Катя с его улицы:
– Ты чё на мальчонку-то орёшь, ирод! Чё он натворил-то? – спросила она и тоже просунула морщинистое лицо между прутьев решётки.
– Катажина, не до тебя сейчас, – резко ответил ей дядя Миша.
Макс оживился: именно таким было настоящее имя бабы Кати. Она сама ему рассказывала, как её семья переехала из Германии ещё перед войной, в которой погиб его прадедушка. Баба Катажина говорила, что местным было сложно выговорить её имя, поэтому все привыкли называть её Катя. Так и повелось.
– Неужто Максимка? Ты его из выгребной ямы достал что ль? – продолжала дребезжать Катажина. – Чего он такой чумазый?
– Сходство конечно есть. – усмехнулся участковый. – Но была бы ты не шарлатанка, сама бы увидела, что это не он. Да и сюда бы не вернулась. Так что завтра оформим и тебя по полной. Я предупреждал, ещё раз появишься у магазина со своими картами, начнёшь дурить людей – пеняй на себя!
– Я кочевала! Но меня духи вернули сюда, – невозмутимо произнесла Катажина. – Ещё не знаю зачем, но…
– Скажи своим духам спокойной ночи! Мне ещё протокол допроса на вас обоих писать…
Участковый