Он постоял еще минуту-другую на крыльце, а потом вернулся обратно в отделение. И первым делом заметил осунувшееся лицо отца. Глаза, ставшие в одночасье больными. В полшага оказался рядом.
– Что, пап? – осведомился настороженно.
– Дина умерла, – бесцветным голосом пробормотал отец. – Только что врачи сообщили.
Егор молча – какие уж тут слова – сжал тонкую жилистую руку.
– Мне очень жаль, – бросил он все-таки и добавил деловито: – Что теперь?
– Похороны я организую. Уже сказал Ольге. У нее все равно денег не хватитдостойно проводить Дину.
Егор кивнул, понимая, что вкладывает в это понятие отец: дубовый гроб, гражданскую панихиду с отпеванием и захоронение в самом лучшем месте на кладбище.
– И еще, – тихо, слишком тихо заметил отец. – Она просила позаботиться о Насте. Я дал слово.
Егор грязно выругался про себя, а вслух спокойно заметил:
– Без нас пропадет девчонка.
– Я так и сказал Дине, – кивнул Легатов, сжимая руки в кулаки.
«Твою мать, – подумалось ему. – В последнюю минуту он беседовал с Диной о Насте. Обо всем нашлось время поговорить. Даже попрощаться толком не вышло».
– Найди девочку, нужно забрать ее к себе. Нечего ей ночевать в пустой квартире.
– Сейчас, пап, – тут же согласился Егор и мысленно представил, как, придя домой, Настя созовет своих малахольных подружек и устроит попойку. А если подтянутся кавалеры, то дело закончится дракой или оргией. А может, и тем и другим.
Настю он нашел в маленькой часовенке – узкой полутемной комнате, заставленной иконами и пропитавшейся ладаном. Девчонка плакала у иконы Богородице и неумело молилась.
– Настя, – тихо позвал Егор, подходя ближе.
Она глянула будто сквозь него, а потом, уткнувшись лицомему в грудь, разрыдалась.
Кайман растерянно гладил по голове непутевую девицу и все повторял:
– Смерть – закономерный итог любой жизни. Дина обрела покой.
– Мне ее будет не хватать. Уже не хватает, – пробормотала Настя.
– Она всегда с тобой. Просто помни об этом, – прошептал Егор, слегка прикасаясь губами к ее макушке. Запах чистых волос и какого-то незатейливого парфюма сбил его с толку. Заставил почувствовать мимолетное желание и даже радость от внезапных объятий.
«Совсем чокнулся, Егор Ильич», – попенял себе Кайман. И, осторожно высвобождаясь из Настиного захвата, тихо предложил:
– Поехали к нам, Настюша.
Он собрался еще добавить, что это приказ отца, но Настя противиться не стала, а просто кивнула и поплелась рядом.
Отец с Ольгой и ее семьей стояли посреди больничного коридора.
– Явилась – не запылилась, – в сердцах бросила тетка и зыркнула