К счастью, охрана царского дворца осталась верной своему царю. И когда мятежники ворвались во дворец, то царские телохранители сумели их ненадолго задержать. Это дало возможность Птолемею Пятому и Аристомену бежать из дворца по потайному ходу, ведущему в гавань Александрии. На счастье беглецов, в гавани стояла пентера, готовая к выходу в море на боевое патрулирование. Экипаж был на борту, припасы и вода погружены. Поэтому корабль смог быстро покинуть порт и выйти в море.
Конечно, за ними отправили погоню. Мятежники смогли наскрести пять боевых кораблей. Это все, что они успели быстро подготовить для морского плавания. Но небольшая фора во времени у беглецов была. Корабль Птолемея шел на север вдоль побережья. Хотя зима и закончилась, но морские шторма еще довольно часто баламутили воды Средиземного моря. Поэтому отходить от берега было довольно опасно. Однако на второй день плавания сзади на горизонте показались паруса преследователей. Пять боевых судов египетского флота шли тем же курсом, что и убегающий корабль малолетнего царя. Оставалось только молиться богам о спасении. И молитвы были услышаны. К вечеру погода начала портиться. Подул сильный ветер, а небо стало затягивать серыми тучами. Капитан пентеры хотел повернуть к берегу, чтобы укрыться там от надвигающегося шторма, но Аристомен приказал ему держать прежний курс. Корабли преследователей уже были хорошо видны, и сам малолетний царь и его регент хорошо понимали, что сделают с ними мятежники, если беглецы попадут к ним в руки.
Потом налетела буря, и море буквально взбесилось, кидая сорокаметровый корабль, как детскую игрушку. Корабли преследователей скрылись под пеленой волн и дождя, и больше никто из беглецов их не видел. Затем были семь часов непрекращающегося кошмара. Но все же Посейдон сжалился над смертными и смирил свой гнев. Море успокоилось, а они все еще были живы. Повреждения, полученные египетской пентерой во время шторма, были не очень серьезными. Да и сам шторм оказал беглецам невольную услугу, пригнав их судно именно туда, куда они так стремились попасть. Их принесло к побережью Сирии. И после недолгого плавания потрепанная пентера уже входила в гавань города Селевкия Никатора.
Александр слушал исповедь ребенка, слишком быстро повзрослевшего и рано потерявшего своих родителей. Ребенка, который стал разменной монетой в чьих-то политических играх. Маленького и несчастного царя, у которого никогда не было власти. Да он и не хотел никакой власти, но тут уже все было решено за него. Царский венец снимают только вместе с головой. И вот сейчас